Чайка. Антон Чехов

возят рожь, все работники заняты. А на каких лошадях, позвольте вас спросить?

      Аркадина. На каких? Почем я знаю – на каких!

      Сорин. У нас же выездные есть.

      Шамраев (волнуясь). Выездные? А где я возьму хомуты? Где я возьму хомуты? Это удивительно! Это непостижимо! Высокоуважаемая! Извините, я благоговею перед вашим талантом, готов отдать за вас десять лет жизни, но лошадей я вам не могу дать!

      Аркадина. Но если я должна ехать? Странное дело!

      Шамраев. Многоуважаемая! Вы не знаете, что значит хозяйство!

      Аркадина (вспылив). Это старая история! В таком случае я сегодня же уезжаю в Москву. Прикажите нанять для меня лошадей в деревне, а то я уйду на станцию пешком!

      Шамраев (вспылив). В таком случае я отказываюсь от места! Ищите себе другого управляющего! (Уходит.)

      Аркадина. Каждое лето так, каждое лето меня здесь оскорбляют! Нога моя здесь больше не будет! (Уходит влево, где предполагается купальня; через минуту видно, как она проходит в дом; за нею идет Тригорин с удочками и с ведром.)

      Сорин (вспылив). Это нахальство! Это черт знает что такое! Мне это надоело в конце концов. Сейчас же подать сюда всех лошадей!

      Нина (Полине Андреевне). Отказать Ирине Николаевне, знаменитой артистке! Разве всякое желание ее, даже каприз, не важнее всякого хозяйства? Просто невероятно!

      Полина Андреевна (в отчаянии). Что я могу? Войдите в мое положение: что я могу?

      Сорин (Нине). Пойдемте к сестре… Мы все будем умолять ее, чтобы она не уезжала. Не правда ли? (Глядя по направлению, куда ушел Шамраев.) Невыносимый человек! Деспот!

      Нина (мешая ему встать). Сидите, сидите… Мы вас довезем… (Она и Медведенко катят кресло.) О, как это ужасно!..

      Сорин. Да, да, это ужасно… Но он не уйдет, я сейчас поговорю с ним.

      Уходят; остаются только Дорн и Полина Андреевна.

      Дорн. Люди скучны. В сущности, следовало бы вашего мужа отсюда просто в шею, а ведь все кончится тем, что эта старая баба Петр Николаевич и его сестра попросят у него извинения. Вот увидите!

      Полина Андреевна. Он и выездных лошадей послал в поле. И каждый день такие недоразумения. Если бы вы знали, как это волнует меня! Я заболеваю; видите, я дрожу… Я не выношу его грубости. (Умоляюще.)Евгений, дорогой, ненаглядный, возьмите меня к себе… Время наше уходит, мы уже не молоды, и хоть бы в конце жизни нам не прятаться, не лгать…

      Пауза.

      Дорн. Мне пятьдесят пять лет, уже поздно менять свою жизнь.

      Полина Андреевна. Я знаю, вы отказываете мне, потому что, кроме меня, есть женщины, которые вам близки. Взять всех к себе невозможно. Я понимаю. Простите, я надоела вам.

      Нина показывается около дома; она рвет цветы.

      Дорн. Нет, ничего.

      Полина Андреевна. Я страдаю от ревности. Конечно, вы доктор, вам нельзя избегать женщин. Я понимаю…

      Дорн. (Нине, которая подходит). Как там?

      Нина. Ирина Николаевна плачет, а у Петра Николаевича астма.

      Дорн (встает). Пойти дать обоим валериановых капель…

      Нина