Чайка. Антон Чехов

он очарователен, но тогда был неотразим. Однако меня начинает мучить совесть. За что я обидела моего бедного мальчика? Я не покойна. (Громко.)Костя! Сын! Костя!

      Маша. Я пойду поищу его.

      Аркадина. Пожалуйста, милая.

      Маша (идет влево). Ау! Константин Гаврилович!.. Ау! (Уходит.)

      Нина (выходя из-за эстрады). Очевидно, продолжения не будет, мне можно выйти. Здравствуйте! (Целуется с Аркадиной и Полиной Андреевной.)

      Сорин. Браво! браво!

      Аркадина. Браво! браво! Мы любовались. С такою наружностью, с таким чудным голосом нельзя, грешно сидеть в деревне. У вас должен быть талант. Слышите? Вы обязаны поступить на сцену!

      Нина. О, это моя мечта! (Вздохнув.)Но она никогда не осуществится.

      Аркадина. Кто знает? Вот позвольте вам представить: Тригорин, Борис Алексеевич!

      Нина. Ах, я так рада… (Сконфузившись.)Я всегда вас читаю…

      Аркадина (усаживая ее возле). Не конфузьтесь, милая. Он знаменитость, но у него простая душа. Видите, он сам сконфузился.

      Дорн. Полагаю, теперь можно поднять занавес, а то жутко.

      Шамраев (громко). Яков, подними-ка, братец, занавес!

      Занавес поднимается.

      Нина (Тригорину). Не правда ли, странная пьеса?

      Тригорин. Я ничего не понял. Впрочем, смотрел я с удовольствием. Вы так искренно играли. И декорация была прекрасная.

      Пауза.

      Должно быть, в этом озере много рыбы.

      Нина. Да.

      Тригорин. Я люблю удить рыбу. Для меня нет больше наслаждения, как сидеть под вечер на берегу и смотреть на поплавок.

      Нина. Но, я думаю, кто испытал наслаждение творчества, для того уже все другие наслаждения не существуют.

      Аркадина (смеясь). Не говорите так. Когда ему говорят хорошие слова, то он проваливается.

      Шамраев. Помню, в Москве в оперном театре однажды знаменитый Сильва взял нижнее до. А в это время, как нарочно, сидел на галерее бас из наших синодальных певчих, и вдруг, можете себе представить наше крайнее изумление, мы слышим с галереи: «Браво, Сильва!» – целою октавой ниже… Вот этак (низким баском): «Браво, Сильва…» Театр так и замер.

      Пауза.

      Дорн. Тихий ангел пролетел.

      Нина. А мне пора. Прощайте.

      Аркадина. Куда? Куда так рано? Мы вас не пустим.

      Нина. Меня ждет папа.

      Аркадина. Какой он, право…

      Целуются.

      Ну, что делать. Жаль, жаль вас отпускать.

      Нина. Если бы вы знали, как мне тяжело уезжать!

      Аркадина. Вас бы проводил кто-нибудь, моя крошка.

      Нина (испуганно). О, нет, нет!

      Сорин (ей, умоляюще). Останьтесь!

      Нина. Не могу, Петр Николаевич.

      Сорин. Останьтесь на один час и все. Ну, что, право…

      Нина (подумав, сквозь слезы). Нельзя! (Пожимает руку и быстро уходит.)

      Аркадина. Несчастная девушка, в сущности. Говорят, ее покойная мать завещала мужу все свое громадное состояние, все до