Зильбер. Второй дневник сновидений. Керстин Гир

в ней же.

      Ой-ой! – Опасная территория. Я на секунду замерла.

      – Хотя в моём сне у тебя ещё был хвост, – задумчиво продолжил Грейсон.

      – Хвост? – повторила я, стараясь придать голосу такие же неодобрительные нотки, как это обычно делала Эмили.

      Я могла поклясться, что Грейсон покраснел. Хотя в сумеречном свете ничего особенно видно не было.

      – Хвост леопарда, – сказал он.

      Да нет же, чёрт побери! Не леопарда, а ягуара!

      – Как странно! – Я покачала головой. – Что бы об этом сказал дядюшка Фрейд? Опять что-то почудилось?

      Грейсон ничего не ответил. Но потом тихонько спросил:

      – Вы же этого больше не делаете, Лив?

      Я кашлянула:

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ну, эти сны, двери в сны… Вы же не ходите больше по этим коридорам, ты и Генри? Это же всё позади, да? – Его голос звучал так серьёзно и озабоченно, что солгать ему было невозможно.

      Я правда не знаю, что бы я ему ответила, если бы в этот момент не раздался звук «тётя-Гертруда-поела-горохового-супа». Кто-то наступил на скрипучую половицу. Это была Мия – хорошенькая и опрятная в своей ночной рубашке с рюшами, которую тётя Гертруда подарила мне три года назад на Рождество. Я её ни разу не надела, а Мии она нравилась, потому что она чувствовала себя в ней как ученица школы-интерната из какого-нибудь приключенческого романа викторианской эпохи, и Лотти она тоже нравилась, потому что Мия в ней выглядела как ангелочек. Лотти всегда самоотверженно разглаживала каждую складочку, каждую рюшечку.

      – Чур, я первая, – сказала я, когда Мия подошла ближе.

      Она ничего не возразила, а просто прошла мимо нас на лестницу, пристально глядя вперёд.

      – Эй! – сказала я уже громче.

      Ноль реакции.

      Куда она собралась? В туалет на первом этаже? Или хотела тайком заполучить оставшиеся пышечки, которые Грейсон должен был зарезервировать для себя?

      – Мия?

      Всё-таки с ней что-то не так.

      – Она ходит во сне, – прошептал Грейсон. – Такое случается в полнолуние.

      Да, он был прав: она бродила во сне. Со мной тоже такое бывало в детстве. Мия начала спускаться по лестнице, немного пошатываясь, но довольно уверенно. Грейсон и я следили за ней.

      – Может, разбудить её? – прошептала я.

      – Лучше не надо. Ещё упадёт на лестнице.

      У подножия лестницы она остановилась и уставилась в пустоту. А потом целенаправленно зашагала к входной двери.

      – Сейчас, наверное, лучше её разбудить, – сказал Грейсон.

      Мия уже нажимала на ручку двери.

      Я положила руку ей на плечо.

      – Мия, милая, на улице минус восемь, наверное, не стоит сейчас гулять босиком.

      Она смотрела сквозь меня.

      – Жутковато, – заметила я.

      Грейсон пощёлкал пальцами прямо пред носом Мии, но она даже не моргнула.

      В её странном пустом взгляде ничего не изменилось, но, по крайней мере, она позволила нам отвести её наверх. Мы взяли её под руки – я справа, а Грейсон слева, – и повели маленькую викторианскую