Зильбер. Второй дневник сновидений. Керстин Гир

на этом и закончились двадцать счастливых минут.

      – Я под впечатлением, Лив, как ты ловко справляешься! – сказала Эмили, сидевшая напротив меня. Она съела только половину пышки, орудуя ножом и вилкой, и это означало, что они с Грейсоном не держались за руки под столом. – Я была о тебе другого мнения. Респект!

      Что она имела в виду?

      – Знаешь, в семье Зильбер кое-что умеют, – осторожно возразила я. – Но думаю, что третью пышку я уже не осилю. Так что ты больше должна гордиться Грейсоном. Если я правильно подсчитала, он уже четвёртую уписывает.

      – Пятую, – поправил Грейсон с полным ртом. – И я уже до этого…

      Эмили перебила его:

      – Я поражаюсь не количеству калорий, которое ты поглощаешь, Лив, а твоей беспечности.

      «Беспечность» – это слово недавно употребила Рыся (сожалея, как это мимо неё прошло то обстоятельство, что Эрнест и мама были парой), поэтому я знала, что оно означает: непринуждённость, беззаботность, разгильдяйство. Вот так.

      – В каком смысле? – недоверчиво спросила я.

      Генри крепко сжал мою руку и предпринял попытку встать:

      – Может, пойдём наверх в твою комнату и… м-м… разберём чемодан?

      Эмили смотрела на меня, не отводя глаз и даже не моргнув, совершенно не обращая внимания на тот факт, что Грейсон уставился на неё так, будто хотел насадить на вилку.

      – Эм! – угрожающе произнёс он.

      – А что такого? Я просто сказала, что я поражаюсь ей. – Эмили всё ещё смотрела мне прямо в глаза. – Я не думаю, что кто-нибудь другой мог бы оставаться таким спокойным, если бы его сексуальную жизнь открыто обсуждали. – Она добавила с изящной улыбкой: – Или, точнее, отсутствие сексуальной жизни.

      Генри тяжело вздохнул и перестал тащить меня за руку, а Грейсон бросил свою вилку на тарелку с таким звоном, что мама, Лотти, Флоранс и Эрнест, которые были увлечены своим разговором, мгновенно умолкли. На секунду воцарилась тишина.

      – Что? – спросила Мия. И я была очень благодарна, что кто-то заговорил вместо меня. – Кто и где обсуждает сексуальную жизнь Лив?

      – Сексуальную жизнь? – повторила мама. Она всегда взбадривалась при этих словах.

      – Ну почти каждый в Джабсе. – Эмили откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – Им же больше нечем заняться. И если это тебя утешит, мало кто верит, что ты фригидная.

      – Что? – снова спросила Мия.

      А мама снова повторила:

      – Фригидная?

      У меня перехватило дыхание.

      Флоранс вздохнула:

      – Эм, Лив ещё, наверно, этого даже не видела… – Она сочувственно посмотрела на меня. – Или ты была в интернете во время отдыха?

      Я медленно покачала головой. Можно было сказать, беспечно покачала.

      – Ах, вот оно что-о-о!.. – Эмили снова позволила себе свою изысканную улыбку. – Я думала, Генри тебе уже давно об этом рассказал.

      Нет. Не рассказал. Чем бы это ни оказалось.

      – У меня пока не было возможности, – сказал Генри. – И вообще,