Риф, или Там, где разбивается счастье. Эдит Уортон

мои слова о том, что вы приходили ради леди Ульрики? – спросила она, наклоняясь над столом, чтобы налить себе вторую чашку чая.

      Быстрота ее реакции ему по меньшей мере понравилась.

      – Это лучше, – засмеялся он, – чем если бы вы думали, что я приходил ради миссис Мюррет!

      – У нас и мысли не возникало, что кто-нибудь приходит ради миссис Мюррет! Всегда это было ради чего-то еще: ради музыки, или ради обеда, когда приглашали хорошего повара, или ради других людей – обычно кого-то одного из других людей.

      – Понимаю.

      Она забавлялась, и это при его теперешнем настроении было важнее для него, чем то, насколько она тактична. А еще странно было неожиданно узнать, что смутный гобелен, служивший фоном миссис Мюррет, был меж тем живым и имел глаза. И сейчас, когда пара тех глаз смотрела в его глаза, он ощутил, что наблюдающий и наблюдаемая странным образом переменились ролями.

      – У кого это «у нас»? И много было вас, свидетелей?

      – Довольно много. – Она улыбнулась. – Дайте-ка подумать – кто там бывал в ваше время? Миссис Болт… и мадемуазель… профессор Дидимус и польская графиня. Помните польскую графиню? Она гадала с помощью магического кристалла и аккомпанировала себе на рояле, и миссис Мюррет отказала ей от дома, потому что миссис Дидимус обвинила ее в том, что та, мол, гипнотизирует профессора. Но вы, конечно, не помните. Вы нас просто не замечали, но мы все видели. И нам было интересно…

      Дарроу вновь почувствовал, что краснеет:

      – Что вам было интересно?

      – Ну… кто из вас, вы или она…

      Он поморщился, хотя не осуждающе. Но не сразу решился слушать дальше.

      – И к какому мнению, если можно спросить, вы пришли?

      – Миссис Болт и мадемуазель с графиней, естественно, считали, что она; но профессор Дидимус и Джимми Бранс – особенно Джимми…

      – Минуточку, что еще за Джимми Бранс?

      Она воскликнула в изумлении:

      – Вот уж действительно вы ничего вокруг не замечали – не запомнить Джимми Бранса! В конце концов, он, должно быть, был прав насчет вас. – Она весело посмотрела на него. – Но как вы могли? В ней же все было фальшивым, с головы до пят!

      – Фальшивым?.. – Несмотря на давность этой истории и то, что он был сыт ею по горло, в нем заговорил собственнический инстинкт мужчины и отверг обвинение.

      Мисс Вайнер поймала его взгляд и рассмеялась:

      – О, я имела в виду только внешне! Знаете, она часто заходила ко мне в комнату после тенниса или вечером, причесаться и подкраситься, когда у них там продолжалось; и уверяю вас, она разбиралась на части, как мозаика. Больше того, я, бывало, говорила Джимми… просто чтобы позлить его: «Спорим на что угодно, я не ошибаюсь, потому как знаю, она никогда не осмеливалась разде…» – Она прервалась на полуслове, смутившись, и ее лицо стало цвета сердцевины раскрывшейся розы.

      В такой ситуации Дарроу спасли внезапно нахлынувшие воспоминания, и он не удержался от смеха, простодушно подхваченного ею.

      – Конечно, – проговорила она сквозь смех, – просто я хотела поддразнить Джимми…

      Ее веселье