Риф, или Там, где разбивается счастье. Эдит Уортон

На середине пристани тычок зонтом усилил его раздражение, вызванное начавшимся дождем. Узкий проход мгновенно превратился в место схватки лезущих вперед, наклоняющихся, крутящихся матерчатых куполов. С дождем покрепчал и ветер, и спешащие бедняги, подвергшиеся двойной напасти, срывали свою злость на соседях за бесполезностью клясть стихию.

      Дарроу, которого здоровое жизнелюбие сделало вообще хорошим путешественником, терпимо относящимся к человеческому роду, чувствовал смутное возмущение этой сумбурной толкотней. Казалось, все люди вокруг видят его насквозь и знают, в каком он состоянии; казалось, они с презрением толкают и оттесняют его, как ничтожество, в которое он превратился. Казалось, их зонты и локти говорят: «Она тебя не хочет, не хочет, не хочет».

      Он поспешно воскликнул, когда ему швырнули телеграмму в окно купе: «В любом случае назад я не поверну!» – словно посыльному доставило бы злобную радость видеть, как он выскакивает из вагона, а не продолжает путь в Париж! Теперь он понял нелепость своей клятвы и поблагодарил судьбу за то, что ему не было необходимости отдаваться на ярость волн за пределами гавани.

      С этой мыслью он обернулся к носильщику, но из-за окружавших его мокрых зонтов подать тому знак было невозможно, и, понимая, что потерял носильщика из виду, он вскарабкался обратно на платформу. Когда он взбирался на нее, спускавшийся навстречу зонт зацепил его за ключицу; в следующий момент боковой ветер вывернул зонт наизнанку, и тот рванулся вверх, как воздушный змей, из беспомощной женской руки.

      Дарроу поймал его, поправил вывернутые спицы и взглянул на открывшееся ему лицо.

      – Подождите минутку, – сказал он, – вы не можете здесь оставаться.

      При этих словах наплыв толпы внезапно толкнул хозяйку зонта на него. Дарроу, вытянув руки, удержал ее, и, устояв на ногах, она воскликнула:

      – Боже мой, боже мой! Зонт – в клочья!

      Ее лицо, свежее и разрумянившееся от дождя, пробудило в нем воспоминание: он видел его когда-то давно и в несколько несимпатичном окружении; но момент был неподходящий, чтобы проверять догадку, да и лицо было явно способно привлечь внимание само по себе.

      Его обладательница, пытаясь удержать разорванный зонт, выронила сумку и пакеты.

      – Только вчера купила его, и вот, пожалуйста, теперь он никуда не годится! – горевала она.

      Такое сокрушительное отчаяние вызвало у Дарроу улыбку. Есть над чем подумать моралисту: вместе с такими катастрофами, как у него, человеческую природу все еще волнуют микроскопические неприятности!

      – Хотите, возьмите мой! – крикнул он ей, словно желая перекричать бурю.

      Предложение заставило молодую женщину взглянуть на него более внимательно.

      – Ба, да это мистер Дарроу! – воскликнула она, а затем, просияв: – О, благодарю вас! Давайте укроемся под ним вдвоем, если вы не против.

      Значит, она знает его, а он ее, но как и где они познакомились? Оставив выяснение этого