Кому на Руси жить хорошо. Поэмы. Николай Некрасов

начинал, в потолок посмотрев,

      Грустное что-то читать нараспев.

      Право, как песня слова выходили.

      Господи! сколько они говорили!

      Мало того: он ей книжки читал

      И по-французски ее обучал.

      Словно брала их чужая кручина,

      Всё рассуждали: какая причина,

      Вот уж который теперича век

      Беден, несчастлив и зол человек?

      “Но, – говорит, – не слабейте душою:

      Солнышко правды взойдет над землею!”

      И в подтвержденье надежды своей

      Старой рябиновкой чокался с ней.

      Саша туда же – отстать-то не хочет —

      Выпить не выпьет, а губы обмочит;

      Грешные люди – пивали и мы.

      Стал он прощаться в начале зимы:

      “Бил, – говорит, – я довольно баклуши,

      Будьте вы счастливы, добрые души,

      Благословите на дело… пора!”

      Перекрестился – и съехал с двора…

      В первое время печалилась Саша,

      Видим: скучна ей компания наша.

      Годы ей, что ли, такие пришли?

      Только узнать мы ее не могли:

      Скучны ей песни, гаданья и сказки.

      Вот и зима! – да не тешат салазки.

      Думает думу, как будто у ней

      Больше забот, чем у старых людей.

      Книжки читает, украдкою плачет.

      Видели: письма всё пишет и прячет.

      Книжки выписывать стала сама —

      И наконец набралась же ума!

      Что ни спроси, растолкует, научит,

      С ней говорить никогда не наскучит;

      А доброта… Я такой доброты

      Век не видал, не увидишь и ты!

      Бедные все ей приятели-други:

      Кормит, ласкает и лечит недуги.

      Так девятнадцать ей минуло лет.

      Мы поживаем – и горюшка нет.

      Надо же было вернуться соседу!

      Слышим: приехал и будет к обеду.

      Как его весело Саша ждала!

      В комнату свежих цветов принесла;

      Книги свои уложила исправно,

      Просто оделась, да так-то ли славно;

      Вышла навстречу – и ахнул сосед!

      Словно оробел. Мудреного нет:

      В два-то последние года на диво

      Сашенька стала пышна и красива,

      Прежний румянец в лице заиграл.

      Он же бледней и плешивее стал…

      Всё, что ни делала, что ни читала,

      Саша тотчас же ему рассказала;

      Только не впрок угожденье пошло!

      Он ей перечил, как будто назло:

      «Оба тогда мы болтали пустое!

      Умные люди решили другое,

      Род человеческий низок и зол».

      Да и пошел! и пошел! и пошел!..

      Что говорил – мы понять не умеем,

      Только покоя с тех пор не имеем:

      Вот уж сегодня семнадцатый день

      Саша тоскует и бродит как тень!

      Книжки свои то читает, то бросит,

      Гость навестит, так молчать его просит.

      Был он три раза; однажды застал

      Сашу за делом: мужик диктовал

      Ей