Эхо между нами. Кэти Макгэрри

очень волновался. Ему было недостаточно услышать, что ты здесь.

      – Не надо извиняться, – мой голос охрип от сна. – Я хочу поговорить с ним.

      Я должна была позвонить ему раньше или, по крайней мере, попросить Назарета написать ему, но даже не подумала об этом из-за боли. Скорее всего, мой мобильник так и лежит в рюкзаке на полу в машине Назарета.

      Джесси уходит, и я потягиваюсь, поднося телефон к уху.

      – Привет, пап.

      – Эй, – он пытается скрыть беспокойство, но дрожащий голос выдает его. – Как дела, орешек?

      – Лучше.

      – Мигрень?

      – Да.

      – Очень сильная?

      – Да. – На самом деле одна из самых худших. – Но я смогла досидеть до конца уроков. Назарет встретил меня и привез к себе домой. Извини, что не позвонила, но я отрубилась, как только приехала сюда.

      Папа молчит несколько секунд, так как знает, что это означает: я курила травку. Лекарство от мигрени, которое прописал мой врач, не смогло облегчить мою ужасную боль ни на секунду. Когда папа сказал об этом доктору, тот выписал другие лекарства, но они давали ужасные побочные эффекты. Например, сильно влияли на желудок, будто разрывали его на части. Может быть, не в буквальном смысле, конечно, но мне так казалось.

      Хотя мой отец – он сам признавался – курил траву, когда был подростком, и знает, что ее употребление может помочь мне с симптомами болезни, он все еще остается отцом[7]. На протяжении долгих лет ему вдалбливали, что наркотики – это плохо, а еще хуже – быть родителем, позволяющим своему ребенку принимать их. Все это заставляет его чувствовать себя паршиво. Не помогает и то, что все, связанное со мной, давит на него, словно он удерживает в своих руках всю Вселенную.

      Так что мы с ним договорились: я употребляю только тогда, когда мигрень разрывает мою голову на части, и я говорю ему правду, если действительно курю.

      – Передай Джесси, я извиняюсь за то, что позвонил ему, но я пытался сперва связаться с Назаретом и… Хорошо…

      Папа замолкает.

      Назарет не ответил, но папа не позвонил его родителям, потому что у него нет их номеров. Ни у кого нет, кроме их собственных детей. Но, даже если бы папа позвонил им, они бы не ответили. Хотя Назарет не так отстранен от современного мира, как его родители, он все же не из тех, кто следует социальным правилам. Он носит свой сотовый, только когда хочет, и тот часто на тихом режиме, когда он у него с собой. И у него есть привычка не проверять телефон в течение нескольких дней.

      – Мне очень жаль, – говорю я. – Не хотела тебя волновать.

      – Я все понимаю. Все нормально. Ты можешь сделать мне одолжение?

      – Что угодно.

      Особенно после всего этого.

      – Я хочу, чтобы ты начала следить за своими мигренями. Отмечай дни, когда у тебя болит голова, в календаре на кухне и пронумеровывай их от одного до десяти в зависимости от уровня боли. Кажется, они стали чаще.

      Я кривлю губы, так как папа, пребывающий в состоянии повышенной готовности, никак не вписывается в мои

7

Редакция обращает внимание читателей: употребление подобных средств запрещено законодательством РФ и смертельно опасно для здоровья.