Если бы всё было иначе. Сара Эверетт

познакомились, ему было восемь лет, и он носил очки. С того самого момента я всегда помнила, что он знает множество вещей, о которых я не имею ни малейшего представления. Например, что такое круговорот воды в природе, как выглядят личинки жуков, и почему гром никогда не бывает без молнии.

      – Не хочу выглядеть перед ним глупо, – призналась я.

      Лицо Мэл тут же приняло серьезное выражение. Она взяла меня за подбородок, чтобы я посмотрела ей в глаза, а потом большим пальцем стерла что-то с кончика моего носа – наверное, муку.

      – Если ты не разбираешься в чем-то идеально, это не делает тебя глупой. Это делает тебя человеком.

      Пока мы росли, Мэл почти не ругала нас за грубые слова, но «глупый» было одним из немногих исключений.

      – Хорошо, в таком случае, я не хочу казаться невежественной.

      Мэл вздохнула.

      – Если человек знает тебя и считает невежественной, то он глупый.

      Разделавшись с мукой, я залезла на один из кухонных столиков и стала наблюдать, как Мэл продолжает готовить.

      – Мамы всегда так говорят, даже если это неправда, – сказала я.

      – Но только своим детям, – возразила Мэл. – Так что тебе я могу говорить такое абсолютно честно.

      Я рассмеялась.

      – А Ро и Люку – нет?

      Когда мы с Мэл только познакомились, она сразу же понравилась мне за то, что почти никогда не проводила границы между мной и своими сыновьями. Она называла нас троих «ребятами» или «бандой». Любое напоминание о том, что я не была частью их семьи, казалось мне ударом в живот, и Мэл, словно зная об этом, всегда тщательно выбирала слова. Она не обращала внимания на то, что у нас разный цвет кожи, и как будто не видела странных взглядов, которые кидали на нас жители Винчестера – не самого разнообразного по национальному составу города. Хоть мы и не были родственниками генетически, это не играло никакой роли. Даже наоборот: то, что я не была ребенком Мэл, делало меня особенной. Она выбрала меня. Ро даже иногда в шутку называл меня «избранной».

      Теперь уже улыбнулась Мэл.

      – Я имею право хранить молчание. Значит, договорились? Люк будет давать тебе уроки.

      Я вздохнула.

      – А что, если он откажется?

      – А кто говорил, что его кто-то будет спрашивать? – поинтересовалась Мэл. – Если я его попрошу, то получится, что мама заставляет его работать, бла-бла-бла.

      Она произнесла эти слова низким голосом, пародируя то, как говорят мальчики-подростки. Получилось совершенно непохоже на Люка, так что я помимо воли расхохоталась.

      – Давай просто сформулируем запрос вселенной и посмотрим, что из этого выйдет, – предложила она.

      Я поняла, что она имела в виду только несколько минут спустя, когда Люк вернулся домой. Я думала, что он идет с работы, поэтому ожидала увидеть его в синей рубашке поло и черных брюках, но он оказался в спортивных шортах и домашней футболке, которая прилипла к его груди. Его волосы намокли от пота.

      Он поднял руку в знак приветствия, подошел к раковине, налил стакан и залпом его опустошил. Пока он глотал воду, кадык на