Дурные правила. Николай Александрович Ткаченко

товарищ Скворцова? Где она будет находиться? – поинтересовался я.

      – За нее не беспокойся, она на месте будет. Ну, а где именно, тебе того знать не положено. Знаю только, что на позицию она ушла еще до рассвета.

      Лукин закашлялся, сплюнул и отбросил недокуренную самокрутку за бруствер.

      – Ладно, пойдем, лейтенант, пора вам уже.

      Мы вернулись в блиндаж, и я дал бойцам знак, что мы выдвигаемся. Кривоносов все так же стоял у стены. Он был напряжен и с видимым нетерпением ждал, когда мы отправимся. Лукин взялся лично проводить нас до замаскированного навеса, под которым стоял виллис.

      – Вот вам и машина нашлась, – с улыбкой сказал майор, – но смотрите у меня, чтоб с возвратом! – добавил он, видимо, желая, чтобы фраза прозвучала по-отечески строго, но вышло почему-то довольно грустно. Майора выдавали глаза: они глядели задумчиво и печально, не задерживаясь на лицах. Он по очереди крепко пожал руки всем четверым и коротко бросил:

      – Езжайте!

      Коробков, который до войны работал в совхозе комбайнером, сел за руль, рядом с ним Юсупов со взведенным ППШ наперевес, а мы с Кривоносовым разместились сзади. Ехать было недалеко, сложность составлял только открытый участок местности на подъезде к машинно-тракторной станции, который немцы простреливали из минометов. Его нужно было проскочить как можно быстрее, чтобы они не засекли нас и не накрыли огнем. Я напомнил об этом Коробкову, он кивнул и еще крепче стиснул рулевое колесо. Солнце ненадолго показалось сквозь серую пелену облаков, заставив меня слегка сощуриться и надвинуть на лоб козырек фуражки. Ехали небыстро, дороги почти не было, приходилось все время петлять, объезжая глубокие воронки, оставленные авиационными бомбами.

      Наконец мы выехали на пустырь, в конце которого виднелись длинные корпуса МТС. Я хлопнул Коробкова по плечу, давая понять, чтобы он гнал что есть мочи. Мотор взревел, и машина рванула вперед, набирая скорость. Нас отчаянно подбрасывало на колдобинах, и я думал только о том, как бы не перевернуться, однако Коробков достойно справлялся с управлением, ловко маневрируя между воронками и пропуская меж колес мелкие ямы. Тряска была неистовая, и я боялся, что вот-вот кто-нибудь из нас выпадет и кубарем покатится по земле, но вскоре мы подъехали к кирпичным корпусам. Не сбавляя скорости, Коробков направил машину по узкому проезду между одноэтажными строениями. Тут путь нам преградила куча битого камня, обвалившегося со стен после обстрела. Машина с размаху ударилась об нее передним бампером, раздался протяжный скрежет царапавшего днище кирпича. С трудом преодолев препятствия, мы въехали во внутренний двор МТС.

      Юсупов весело заулюлюкал и одобрительно потрепал Коробкова по шее. Мы остановились у самых построек, не выезжая на середину, чтобы машина была не сильно видна с воздуха на случай появления немецких «штук». Повсюду царило страшное запустение, напоминавшее о недавних ожесточенных боях. Здания были испещрены следами многочисленных артиллерийских ударов. Один из одноэтажных корпусов, где раньше располагались ремонтные мастерские, сильно