Красное каление. Том третий. Час Волкодава. Сергей Николаевич Галикин

звезды, когда Гришка вдруг остановил коня, соскочил с седла, молча подтянул подпругу, но садиться не стал, повел его в поводу.

      Панкрат спешился и пристроился рядом. Снег был не глубок, идти было легко. Григорий заговорил тихо, словно бы подбирая каждое слово:

      -Пущай передохнуть кони-то… На непростое дело мы с тобой идем, Панкрат… Ты… Маслака помнишь? Которово я… кончил за зимовниками, на балочке, этой… -Гашуне?

      -Это который был… А-а-а! С четвертой дивизии… эскадронный? Это… Когда тебя, Григорий Панкратыч, почитай, три месяца не слыхать…  было?

      -Четыре месяца. Комбригом он был.

      Панкрат присвистнул, вытаращил глаза:

      -Што?! Неужто ж… Опять объявился?

      -Та не-е, – Григорий мотнул головой в мохнатой шапке и едва заметно чуть усмехнулся в усы, – у меня… уже не объявится. Дружок ево… опять шалить. Киселев. Который Гришу… Скибу казнил… То за Волгу уходил, на пару лет залег, как тот волчара… В позапрошлом годе астраханские гепеушники отчитались, что вроде как… ликвидировали ево.  А теперь… Вон сводка: в совхозе номер шестнадцать зарублен секретарь ячейки, предрабочкома,  двое рабочих… Взяли лошадей. Это возле Ремонтной. На хуторе Лобов после перестрелки с нашими ушли к калмыкам в буруны. Оттуда опять сигналы: нападають, стреляють, грабять, казнять. В банде несколько сот штыков и сабель, говорять.

      -Ну, а мы… с тобой… туды…, -Панкрат, выпучив глаза, облизнул враз высохшие губы и, казалось, не мог подобрать нужное слово, – на кой правимся? Што б они нас на первом же суку повесили да повеселились…

      -Как это, на кой? –широко улыбнулся Григорий, -Тимоху Киселева брать надо! А то еще опять какой беды наделаеть.

      Панкрат какое-то время молча шел по снегу, шумно сопя и низко опустив голову в косматой чабанской шапке. Наконец прокашлялся:

      -Та хто он такой, Киселев этот?

      -Из офицеров. А вообще… Урядник, вроде бы. Но хитрый, сука. По калмыцким хурулам, как та мокрица  ползаеть. Знаеть, куда мы не полезем. Пока.

      -И што… Есть наводка?

      -Есть. Там же своих «зеленых» полно было. Озон-Очаев, Баров, Будаев, Мучкаев, Скороходов… Шалили. Лошадей крали, овец… А ты попробуй, уйми ты их! Хотон от хотона вон как далеко! День скакать, ночь ехать. И улус один на три-четыре десятка этих… хотонов. Но – мы справились! Разговор короткий: кого в расход, кого в тюрьму. А теперь многие уже отсидели свое, вернулись. Ну и, – Гришка лукаво усмехнулся одними глазами, -по старой памяти, сигнализирують в органы, ежели чего. Есть наводка.

      -Так их же там… Сотни!! Не-не, Панкратыч, я…

      -А ты думал, мы  всем табором выступим? В позапрошлом году сталинградский ОГПУ три сотни сабель поднял, с двумя орудиями! А Киселев выскользнул, как змея и ищи ветра в поле! Не ссы, урка ростовская, прорвемся! – Григорий с сумрачным лицом уже с земли вскочил в седло, покороче наматывая узкий воловий повод на ладонь, -меня щас больше тревожить как  нам туды пролезть.  А Киселя… Ежели он пока живой, мы с тобой, Панкратка, на аркане притянем! – и, пришпорив заигравшегося