Любимая девочка хозяина. Евгения Паризьена

и заставляли на водку побираться? В машину её, Глеб! Глянь цацки какие дорогие. Сама жирует с богачами, а с нами шиш поделится! – в наглую затолкнули в салон.

      Марат

      Засиделись с приятелями в баре, обсуждая первоклассных кисок. И уж никак не надеялся увидеть дома кислое лицо матери.

      – Чего расстроенная такая?

      – Кристина задерживается.

      – А!!! Рыжий кошак вырвался на свободу?! Наверное, в помойке консервы жрёт, – ответил с тем ещё сарказмом.

      – Марат, хоть раз можешь быть серьёзным? Запомни, уже наконец, она нам не посторонний человек.

      – Всё избавь от розовых соплей. Никуда ваше домашнее животное не денется. Погуляет и на запах еды придёт, – вытащил смартфон из заднего кармана.

      – Тебе не понять.

      – Нет, ну чего паникуешь? Девке шестнадцать лет. Встретилась с подружками, задержались. Я в её годы… Только и зажимал кисок по подъездам! – взбесился до ужаса.

      – Ладно. Там лазанья в холодильнике. Поешь сам. Отца на конференцию вызвали, – устремилась она вверх по лестнице.

      Взглянул на часы, поздновато. Пусть не надеется, ни при каких условиях не буду искать.

      Кристина

      Приковали наручниками к батарее, их излюбленный метод издеваться. Будто вернулась в прежние времена.

      – Я в последний раз предупреждаю, шавка настырная. Звони, или ударим, как следует.

      – Нет, ни рубля не получите. Они святые люди!

      – Глеб, а ну дай ей промеж глаз, гадина какая. Сама у миллионеров живёт, и с нами не хочет делиться. Звони, и попроси два миллиона, – держала та злыдня за волосы, и здесь её пьяный муженек нанёс удар в грудную клетку. Так всегда бывало, когда приносила мало заработанных денег с вокзала.

      – Хоть убейте, не заставите. Мамочка! – сплюнула кровяной сгусток, находясь снова в аду из которого когда-то сбежала. Хотя судьба сама предоставила билет в дом Алмазовых.

      – Смотри, играет на публику. Думала сюсюкать с тобой будем? Моя подруга шалава, всё унижалась Кристиночку не бросайте. Конечно, не бросим. Пока до цента не ограбим. Ну что ещё по морде? – только собралась ударить, дверь вышибли ногой. Смутно вглядываюсь в силуэт, ужасаясь. Это был Марат.

      – Чего надобно?

      – Так за картошечкой приехал. Понравилась жуть! – ни на шаг не останавливался, вселяя надежду на спасение.

      – Стой, где стоишь!

      – Зассал, алкашня? Вам кто разрешал на девчонку руку поднимать? Я спрашиваю, кто права дал? – буквально двумя ударами вырубил довольно мускулистого Глеба, а хамка жена от испуга сбежала.

      Трясусь, словно заяц, когда он освободил запястья.

      – Что нагулялась, мымра? Глянь губы разбиты! Если ещё раз хоть на шаг от дома нашего отойдешь, ошейник выдам, – вытирает кровь, рассматривая с заботой.

      – Марат… Боже, они хотели меня убить!

      – Не трясись, больше никто не обидит, – нежно обработал рану.

      – Уже