Сказки и рассказы. Валентин Катаев

и что?

      – Ничего. Стоял у нее под окном и мечтал.

      – А она?

      – Учила уроки.

      – Ты ей нравишься?

      – Кажется. Вообще-то я, конечно, успех имею… – Мне еще хочется прибавить «у женщин», но не решаюсь.

      Борис смотрит искоса на меня. Я неуклюж, вихраст и черен.

      – Да… пожалуй… – говорит он с видом оценщика. – Малость постричься, и тогда ничего, можно. Ну что ж, желаю тебе успеха.

      – Спасибо, тебе тоже.

IV

      На праздники из института приезжает домой некто Магда Войницкая. Это добрый гений всех местных романов и сердечных увлечений. Нечто вроде свахи. Она очень хитра, дипломатична, как все институтки. Характером и лицом похожа на мальчика, лазит по деревьям и обожает кадетов[12]. Устройством романов занимается исключительно из любви к искусству. Сразу же пронюхав, что я влюблен в Танечку, начинает деятельно и бескорыстно помогать. Я ее уважаю, но все-таки с ней надо держать себя осторожно.

      – Здравствуйте, как поживаете?

      Передо мной Магда. Физиономия у нее в высшей степени хитрая, в руках мешок.

      – Здрасте. Ничего себе. Куда это вы с мешком?

      – На море. Хочу набрать хорошей глины. Буду учить лепить… угадайте кого?

      – Таню, – роняю я слово, которое уже три дня вертится у меня на языке.

      – Да. Вы угадали. Таню. Именно ее.

      Многозначительное «вы угадали» заставляет меня покраснеть и в замешательстве поднять с земли кусочек стекла.

      – А вы куда?

      – В церковь.

      – Бросьте, пойдем лучше со мной. Будете помогать глину нести. О Тане поговорим.

      Я опять нагибаюсь за стеклышком.

      – Уж поздно, опоздаю.

      – Пустяки. Успеете.

      В церковь мне нужно, но я – тряпка. Через дачи мы идем к обрывам и наперегонки сбегаем по крутому спуску на берег. За городом садится солнце, и его алый теплый свет мягко заливает косой парус рыбачьей шаланды[13] и противоположный берег залива – Дофиновку. Штиль. Под берегом вода прозрачна, как стекло, сквозь нее отчетливо просвечивает дно, цветом своим похожее на черепаховый гребень. Бегу и думаю: «Недаром Магда сразу же потащила меня на море, наверное, хочет выведать, „за кем я страдаю“. А может быть, сама Таня просила узнать. Неужели? Господи, как я счастлив!»

      Магда выбирает из обрыва чистые крупные куски желтой глины и заводит разные дипломатические разговоры:

      – Вы знаете, мы скоро ставим «Евгения Онегина».

      – Где?

      – В жизни. Вы, конечно, будете играть Онегина, Надя – Ольгу, я – сами понимаете – няню.

      – А Таня? – вырывается у меня.

      – Ну, Таня и есть Таня, так сказать – Татьяна.

      Я ужасно краснею.

      – Вы, кажется, очень довольны, что Таня будет играть Таню? – спрашивает Магда, и лицо у нее сияет от удовольствия, что все так хорошо устраивается.

      Танечку я люблю сильно, очень сильно, но мне неприятно, что Магда влезла в эту историю. «Какое ей дело?» – думаю я. Мне припоминается фраза, которую я однажды слышал в театре: «По какому праву вы лезете ко мне в душу своими грязными пальцами?»

      Я представляю

12

Кадéт – воспитанник кадетского корпуса, закрытого среднего военно-учебного заведения.

13

Шалáнда – плоскодонная парусная рыболовная лодка.