Волки купаются в Волге. Емельян Марков

Читать онлайн.
Название Волки купаются в Волге
Автор произведения Емельян Марков
Жанр Современная русская литература
Серия
Издательство Современная русская литература
Год выпуска 2007
isbn



Скачать книгу

со дня на день, у монахов это бывает, его к тому же за антисоветчину попросили из монастыря, тут он совсем зациклился. Но пел он прекрасно. Топилась печка, там в каждой комнате печка. Я требовал молока, мама шикала на меня за это. Молока был всего один стакан, он стоял перед Зоей. Она пригубливала его как кормящая, остальные пили крепкий чай. Пили чай, пили чай. Ладно, в сторону.

      – Почему? Рассказывай, мне интересно.

      – Больше и нечего рассказывать. Помнится, в другой раз, Зоя опустилась на одно колено и демонстративно поцеловала руку моей маме.

      – Это еще зачем?

      – Для красоты. Это вполне изящно: седая красавица целует руку у русоволосой.

      – Если в ларьке моя сменщица поцелует мне руку во время пересменка… не знаю.

      – Выйдет забавно. И что ты: ларек-ларек, ты как-никак закончила музыкальную школу. Зоя играла на допотопном пианино с подсвечниками Третий вальс Шопена. Черное пианино и черный, тяжелый, как у иконы, оклад зеркала.

      – Я тоже его играла.

      – Придем домой, ты мне сыграешь.

      – Я ничего не помню, видеть после музыкальной школы не могу пианино.

      – Вся жизнь в деревянном доме была пронизана близостью Царицынского дворца, – продолжал я. – После Зои мы по пути домой гуляли здесь. Зимой шли через озеро по льду. Когда мы подходили к дворцу, у меня захватывало дыхание, как когда вскакиваешь на лошадь.

      – Ты вскакивал?

      – Нет. И уж не знаю, какие здесь черти живут под мостами, но я был здесь счастлив. Здесь я действительно жил, пусть какие-то мгновения, пусть завтра детский сад, а потом школа, а потом весь этот бред. Но какая разница? Если жил хоть мгновение и в это мгновение испытал и любовь, и счастье, и веру в Бога, и боль всепрощения, и вдохновение, то потом можно целую последующую жизнь черпать из этого мгновения и верить, что оно залог будущего счастья.

      Я запнулся.

      Мы были на мосту через овраг. Надя почему-то избегала смотреть мне в глаза. Потом вдруг развеселилась. Мы стали резвиться в снегу, обсыпать друг друга снегом, в шутку драться. Повалившись с нею в снег, я нежно целовал ее, так что чувствовал, как между нашими губами тают снежинки.

      В метро мы долго молчали, перешли на нашу ветку. Тут я проговорился:

      – Знаешь, Надя, ты у меня, на самом деле, первая женщина.

      Она помолчала на всякий случай и спросила:

      – Как? А как же эта, с красивыми ключицами, репетиторша по английскому, про которую ты мне рассказывал в первую нашу ночь?

      – Плод юношеского воображения. Она была, репетиторша, но у меня с ней ничего не было.

      Еще помолчали.

      – А что сейчас в этом доме? Ты говоришь, его не сломали? – спросила Надя.

      – Зоя живет постаревшая, мучается радикулитом, живет со своим сыном. Его отчислили из Историко-архивного института за слишком лихорадочное восприятие истории. Теперь он ходит из угла в угол со скрещенными на груди руками, скрипит старыми половицами. Монах (ему дали приход) приезжает иногда, но уже не поет. Когда ругают Сталина, у Зои проступает