#Этюды_21_века. Ирина Лазарева

писать было нельзя, она была немолодой, нельзя было тревожить ее.

      Она ничего не ответила, но телеграмму эту сохранила и положила в сумку, в маленький кармашек, чтобы она всегда была рядом и грела ей душу.

      И вот настал, наконец, день приема у гастроэнтеролога. Если окажется, что опухоль, то она точно напишет Володе и попросит приехать. Одной с такой бедой не справиться, пронеслось у нее в голове, когда немолодая женщина записывала в карте ее ответы. Вскоре она попросила Катерину лечь на кушетку для осмотра.

      – Это с чего вы взяли, что вам рентген нужно делать? – спросила врач, прощупывая ее живот.

      – Гинеколог сказала. – Безжизненно ответила Катерина.

      – Гинеколог? А она осматривала вас?

      – Да, осматривала.

      – А кто у вас гинеколог? – Услышав ответ, врач помотала головой с укоризной. – Ясно все. Молодая совсем, врач-то. Новенькая. Только приехала к нам. Так и сказала, значит: «Не по ее части?» Вставайте, одевайтесь. Никакой вам рентген делать не только не нужно, но и опасно.

      Когда Катерина села напротив врача, та взглянула на нее устало, как смотрит уже очень немолодой человек на ошибки юности. Этот снисходительный взгляд словно говорил, что врача уже ничем не удивить и не обрадовать. Она слишком много в жизни видела и привыкла к тому, что бывает вот так: интересно и необычно.

      – Так что со мной? Все совсем плохо? – Испуганно спросила Катерина, и голос ее дрогнул. Она и впрямь не догадывалась, к чему клонит врач.

      – Скажите, вы и правда не заметили, что уже на восемнадцатой неделе?

      – Неделе чего? – Не поняв, переспросила Катерина.

      А затем ее пронзило открытие. Ведь она и сама должна была все понять. Она поправилась, много ела мучного, перестала есть мясо. Грудь потяжелела, по утрам чувствовала слабость, вечером задыхалась, словно на сердце что-то давило. Вздутие живота, проблемы с кишечником! Как смешно вдруг стало. А затем новая мысль смела все предыдущие.

      – Постойте, как это возможно? Ведь мне буквально два месяца назад делали чистку! А вы говорите: восемнадцать недель. Это ошибка. Может быть, срок меньше?

      – Не путайте меня, – строго сказала врач. – Уж я наверно знаю, какой срок. Минимум восемнадцать, а то и больше. Возьмите талон к другому гинекологу. А про чистку вы что-то путаете. Не могли вам чистку делать. Это что-то другое было.

      Ну вот, Катерина оказалась крайней. Это она, видите ли, сама придумала, что ей делали чистку, все выскоблили там. А теперь оказалось – ничего не выскоблили, и ребенок растет. Стал вон уже каким большим, что у нее там все внутри сжалось и болит.

      Саша был в школе, а ей нужно было бежать на завод, пока не потеряли. Она успела только талончик взять, а до телеграфа уже не добежать, он в другой части города. Вечером, как только смена закончится, побежит туда. Как же прожить теперь эти несколько рабочих часов, зная такую тайну и не имея возможности поделиться с мужем?

      И действительно, в эти несколько часов голова кружилась от того, что она одна знала в целом