Личная жизнь дирижера С.. Орешниковая Соня

взбесила его галантность.

      – Сама справлюсь, – буркнула я.

      – Ты феминистка?

      – Нет.

      – Тогда, может быть, я уберу твой плащ в шкаф?

      Я молча протянула ему плащ.

      – Если любопытничаешь, можешь посмотреть дом.

      Я ничего не ответила, но полюбопытничала.

      Кухня, спальня, кабинет. Совмещенный санузел находился в подвале, рядом с бойлерной. Все просто и просторно. Мне понравилось. А вот сама ситуация мне нравилась все меньше и меньше.

      Шальнова я обнаружила в кухне. Он бросил пиджак на спинку стула и открыл холодильник.

      – Сейчас закину в микроволновку котлеты. И сварю глинтвейн. Ты хочешь глинтвейн?

      – Хочу.

      – Полюбопытничала?

      У меня заныло под ложечкой. Что происходит? Я, образно выражаясь, нахожусь в стане врага. Значит, врага нужно бить. Этот враг сломал мне жизнь, между прочим. Ведь я совершено себе не представляла, как начну жить завтра. А завтра приближалось. Я тоскливо взглянула на настенные часы.

      – Уж полночь близится…

      – Что?

      – Скоро полночь, говорю.

      – А Германа не будет, – Шальнов принялся насвистывать. – Так как тебе мой дом?

      Я смотрела, как Шальнов готовит глинтвейн и наполнялась ненавистью. Такое чувство, что он готовил не глинтвейн, а меня.

      – Ты что, строишь из себя простого парня? – не удержалась я от язвительности.

      – А я и есть простой парень, – спокойно ответил Шальнов. Вывести его из себя было достаточно сложно, а я уже завелась.

      – А чем именно вы занимаетесь, юрист Сергей Павлович? В какой нише занимаете место?

      Шальнов медленно повернулся и воззрился на меня в крайнем удивлении.

      – Всем понемногу.

      От былой откровенности не осталось и следа. Занятно. Я уселась на стул, положив ногу на ногу.

      – Ясно. Значит, приспосабливаетесь к жизни, как ящерица, – заключила я, рассматривая интерьер.

      – Совершенно верно, – согласился Шальнов.

      – Приспособленец, значит, – констатировала я.

      – Разве это плохо? – мирно поинтересовался Шальнов.

      – А не боишься, что скажут, будто дела у Шальнова хреново идут? Дом маленький, дизайна нет.

      – Мне совершенно плевать на мнение других людей, – пожал он плечами. – К тому же, я не так богат, как ты думаешь. Скорее, хорошо знаком в определенных кругах, скажем так. Бешеных миллионов у меня нет, но на жизнь хватает, еще и остается.

      – А! Кто бы сомневался, что тебе плевать на других людей, – хмыкнула я, вновь оглядывая кухню. – Уютненько тут. Женщина помогала?

      – Я никого к себе не приглашаю.

      – Почему?

      – Зачем? Для этого есть рестораны, бары, клубы.

      – Отели, – поддела я.

      – Проституток не снимаю, если ты об этом.

      – Женщины к тебе и без того липнут. К тебе и твоему состоянию. И все они – продажные дуры. Так?

      Шальнов искоса взглянул на меня.

      – Все мы продажны. Главное, угадать с ценой.

      Я сжала кулаки.

      – Ты