Лунный шторм. Клэр Твин

о праздничном ужине и вообще о Рождестве, мы поздравляем пару и крепко обнимаемся.

      Я осторожно положила голову на плечо Изабеллы, ощутив щекочущие эмоции. Радость? Волнение? Боже правый, у меня будет брат или сестра… Поверить не могу! Я раньше никогда об этом не задумывалась и вообще мысль о ещё одном ребёнке меня отталкивала, заставляя поёжиться, однако теперь… Все иначе.

      – Поздравляю, пап, – похлопав улыбающегося в тридцать два зуба отца, закивала я, – может, в этот раз тебе повезёт больше и родится мальчик?

      Он засмеялся, поняв о чем я говорю. Бабушка рассказывала, как бредил Джордж мыслями о сыне, мечтая играть с ним в английский футбол и рыбачить на озере, но родилась я, и тому пришлось учить меня отшивать парней. Впрочем, с этим я справлялась и без его наставлений.

      Уже через минуту все праздновали главную новость, а сочельник превратился в нечто волшебное благодаря одной реплике Изабеллы.

      ***

      Глубокой ночью, в час, когда на улице нет ни одной машины и все люди спят в своих кроватях, я сидела в ванной комнате, обнимая унитаз. Не знаю, что именно мой желудок был не в состоянии принять и переварить, тем не менее, обливаясь холодным потом, я продолжаю пялиться в одну точку и молиться, чтобы рвотный позыв больше не повторился. Думаю, я просто переела всяких блюд, которые наготовили теперь уже вчерашним вечером Изабелла, мама и госпожа Хидеко. А вишенкой на торте стал ликёр. Алкоголь теперь на дух не переношу.

      Вспомнив терпким привкусом во рту сласть напитков, желудок вновь свело, однако, благо, небеса сжалились надо мной, и спазм через минуту отступил.

      Облокотившись спиной на бортик ванной, подбираю ноги к груди и глубоко выдыхаю. Пахнет морем. Ненавижу этот душок, по крайней мере, на данный момент, ибо от запаха морских волн меня повторно, точно я любимая игрушка злого мира, начинает мутить. Руки чешутся сломать чертовый освежитель воздуха.

      Кое-как, ощущая слабость, поднимаюсь во весь рост и, открыв кран с водой, завязываю белокурые волосы в неуклюжий пучок, который стоило бы затянуть по туже, ведь он так и грозится распуститься, но уже поздно кусать локти – я наклонилась к крану и умываю холодной водой лицо. Сразу освежаюсь.

      Затем берусь за зубную щётку и пасту, тщательно полоская рот. После этой процедуры уверенно открываю шкафчик, где хранятся туалетные принадлежности, в поисках оставленной мной вчерашним днём зубной нити, увы не сразу нахожу её. Преградой стала упаковка лезвий для маминого станка и резкая вспышка перед глазами, уволакивающая меня в далекое прошлое: юная Рэйчел, глотая очередные слёзы из-за отца, судорожно роется в шкафчике и хватает тонкую сталь, безжалостно впиваясь ею в белоснежную, но изуродованную похожими порезами, кожу. Снова вспышка, и я пячусь в сторону, открыв рот и жадно глотнув воздуха, будто скоро лишусь возможности дышать. Глаза сами опускаются на запястья – они ещё здесь… Призраки прошлого. Мои ошибки, которые остались бельмом не только в памяти, но и на теле. Какая ирония. Шрамы на