Лунный шторм. Клэр Твин

мы с мамой провели в двух местах. Днём нас в гости пригласила к себе бабушка, а вечером мы должны были заглянуть к папе с Изабелле, которая твёрдо настаивала на встрече со мной.

      Посидев у бабушки два с лишним часа, я успела впасть в апатию и соскучиться по сумасшедшей Ханне Фрейзер, которая сейчас, возможно, борется с похмельем. Она любит злоупотребить алкоголем, но если кто-нибудь ненароком и на свою беду назовёт подругу «алкоголичкой», Ханна всего-то выбьет тому зубы. Почему? Просто её отчим страдал алкогольной зависимостью, всячески издеваясь над матерью Ханны, поэтому подобные сравнения унижают и разрушают девушку. К счастью, пьяница покинул их семью, и мисс Фрейзер теперь встречается с порядочным человеком.

      Северный ветер гонял снежинки из стороны в сторону, будто в вальсе, а те податливо кружились, ложась на лобовое стекло машины и всенепременно таяли. Дворники помогали таксисту лучше разглядеть заснеженную дорогу; я заволновалась, что ночью начнётся пурга.

      Через двадцать с лишним минут мы все же добираемся до нашего старого дома, который уже как много лет считается чужим. Белый забор постарел, но видно, что отец периодически подкрашивает его. На острых зубчиках шапочки снега, двор укутан в белоснежную одежду. Пока мама расплачивалась с таксистом, я оглядывала дом стеклянными от холода глазами – мороз до костей пробивал. А вы думали слёзы появились из-за воспоминаний? Да бросьте, это уже не смешно. Кончились времена, когда ранимая Рэйчел плакала по любому поводу. По крайней мере, я хочу так думать.

      – О, смотри как они украсили крыльцо, – поравнялась со мной мама, придерживая в руках поднос с пирогом, укрытым кухонным полотенцем. Однако аромат бананов и яблок в карамели умудрялся просачиваться сквозь тряпьё.

      Обратив внимание в сторону, куда указала кивком женщина, замечаю у порога улыбающегося Санта Клауса и гирлянды над дверным проёмом. По традиции, как и в каждом доме, на двери висит рождественский венок, но не абы какой. Это… Я узнала его, отчего мои глаза удивленно округлились, а сердце ощутило тепло, словно его окунули в растопленный шоколад. Этот венок сделан моими ручонками много лет назад: тогда я сидела за школьной партой. Кажется, начальная школа последний класс? Да не суть, дело в другом. Где они его раскопали?

      – Удивлена? – хмыкнула мама, заметив мое растерянное выражение лица.

      – Откуда оно здесь? – шагая в такт маминым шагам, жадно оглядываю старые розовые бантики на искусственных еловых ветках, почти лишившихся иголок.

      Сейчас эта побрякушка выглядит менее презентабельно, но поверьте мне на слово, раньше я гордилась проделанной работой.

      – Изабелла отыскала на чердаке. В коробке со старыми гирляндами, – объяснила та, нажав на дверной звонок.

      Невнятно мычу «понятно», не отрывая зорких глаз с розовых бантиков. Если присмотреться, можно разглядеть коричневые пятна, въевшиеся в шёлковую ткань и мелкие дырочки. Моль, кажись, была либо не очень голодна, либо «обед» оказался не вкусным. Я вдруг почему-то захотела стоять здесь, на крыльце, долго, хоть