Дорогая Эмми Блю. Лиа Луис

своего невозмутимого супруга, на сына, на меня. Она толстенькая, у неё блестящие глаза, и она ёрзает на стуле, как беспокойный малыш.

      – Я рассказал ей вчера вечером, – Лукас улыбается мне и легонько касается моей руки. – Она была в таком шоке, что у неё началась мигрень. Да, Эм?

      Над этим смеётся даже Жан и говорит на ломаном английском:

      – И не только у неё. Моя мигрень стала ещё хуже.

      Аманда его не слушает. Она смотрит на Лукаса, склонив голову набок, прижимая к груди веснушчатую ладонь с розовым маникюром, унизанную золотыми кольцами.

      – Я так рада, что ты ей сказал, – мечтательно бормочет она, потом смотрит на меня. – Ненавижу секреты, особенно от родных. Теперь ты можешь нам помогать, Эмми! Отговори его от этих жутких узких брюк, которые сейчас носит вся молодёжь!

      – Вообще-то, – Лукас ставит чашку с кофе, кладёт на стол локоть, – есть ещё один секрет.

      Он смотрит на меня, кусает губу. И я понимаю – этого они не знают. Они не знают, о чём он меня попросил.

      – Вчера вечером, – говорит Лукас, – я попросил Эмми…

      Аманда ахает, с громким стуком ставит на стол банку с лимонным повидлом. Лукас смеётся, смотрит на меня, одобрительно кивает. Я откашливаюсь, решительно улыбаюсь.

      – Люк попросил меня стать подружкой жениха.

      Аманда накрывает рот руками и пищит:

      – Ой! Ой! Ой, Жан!

      Жан улыбается, мудрый, непоколебимый, как скала.

      – И что? – спрашивает он. – И ты согласилась?

      Лукас хохочет, как будто мысль о том, что я могу не согласиться, просто уморительна.

      – Конечно, – отвечаю я. Аманда вновь визжит, встаёт и подаёт мне знак тоже встать, чтобы она могла обвить меня руками. Шифон её блузки накрывает блюдо с маффинами.

      – Милая ты моя, – бормочет она мне на ухо, сжимая меня ещё сильнее; я чувствую тепло её мягкой кожи, аромат цветочного парфюма. – Конечно, это можешь быть только ты. Он любит тебя. Он так тебя любит! Мы все тебя любим!

      Я не выпускаю её из объятий. Я ещё крепче обнимаю её, женщину, почти сумевшую заменить мне мать, как будто только она может помочь мне удержаться на ногах. Мои ноздри покалывает – верный признак слёз, которым отчаянно хочется вырваться на свободу. Я шумно вдыхаю, вновь натягиваю улыбку.

      – Ох, ты чуть не плачешь! – Аманда хихикает и вновь садится, расправляя на коленях салфетку. Она снова принимается за завтрак.

      Лукас пододвигает к себе тарелку с ягодами и улыбается матери. Жан молча пьёт кофе, не сводя с меня серьёзных наблюдательных глаз. Я рада, когда он наконец отводит взгляд. Он не видит, как гаснет моя улыбка.

      Глава пятая

      – Что?

      – Он женится. Лукас женится.

      Рози смотрит на меня, сжимая в руке чашку с кофе. Буйные ярко-рыжие волосы рассыпаются по её плечам.

      – Что? На ком? – прежде чем я успеваю ответить, её блестящие красные губы растягиваются в широченной улыбке. – Твою же мамочку, хочешь сказать, он женится на… О Господи, неужели на…

      – Нет. Не на мне.

      – Ой…

      – На