Дорогая Эмми Блю. Лиа Луис

я ложусь спать, уверенная, что к утру хозяйка квартиры вместо меня обнаружит высушенную мумию – изюм в пижаме. Тут, в доме Моро, это, по крайней мере, не произойдёт. Даже в самые мрачные времена всегда важно, по возможности сосредоточиться на положительных моментах. Неважно, если их мало. Неважно, если их совсем мало.

      Я стягиваю одеяло, сажусь в кровати, прижимаю ладонь ко лбу, который, по иронии судьбы, начинает пульсировать теперь от настоящей мигрени, и включаю лампу на прикроватном столике. На пароходе я на пальцах посчитала, что встретила тринадцать своих – наших! – дней рождения здесь, в саду Моро. Самый первый – когда нам с Лукасом исполнилось по семнадцать. Девятое июня две тысячи пятого года. Я в первый раз в жизни остановилась здесь, второй раз в жизни увидела Лукаса, но его родители отнеслись ко мне как к члену семьи, который приезжал сюда тысячу раз. «Лукас только о тебе и говорит», – признался Жан, когда показывал мне пристройку. А потом, пожав плечами, он засмеялся почти виновато, как бы желая сказать, что тот, кто так важен для нашего сына, важен и для нас. Родители Лукаса купили нам по праздничному торту, а потом отвели в «Ле Риваж», который тогда только открылся и пах свежей краской и деревом. Это был один из первых ресторанов, где я побывала, и я слишком смущалась, чтобы признаться им. А на следующий день мы с Лукасом, его старшим братом Элиотом и несколькими друзьями пошли в клуб, и хотя я совсем не танцевала, это был один из лучших дней моей жизни. Не потому что мне было весело. А потому что они видели меня одной из своих. Не «той девчонкой из Фортескью-Лейн», а просто Эмми Блю с коктейлем в руке, Эмми Блю, наконец-то закончившей школу и поступившей в колледж. А завтра наш четырнадцатый день рождения вместе, и нам исполнится тридцать.

      Тридцать лет. Возраст, который много лет назад виделся мне как приз на дальней дистанции, как тихая гавань, как тёплый свет среди мрака. К тридцати все уже разобрались со своей жизнью, разве нет? В тридцать ты взрослый человек, полностью сформированный, и точно знаешь, кто ты есть. Или, во всяком случае, точно знаешь, куда направляешься, даже если ещё туда не добрался.

      Я тянусь к чемодану, ставлю его на кровать. Открываю. Вещи аккуратно лежат внутри, в точности как я упаковала их прошлой ночью, вне себя от волнения и предвкушения того, что случится, когда он мне признается. Когда Воздушная Девочка скажет да Воздушному Мальчику спустя четырнадцать лет.

      Я достаю чёрную подарочную коробку, лежащую среди одежды, и снимаю крышку.

      – Так что именно сказал Лукас в ответ на твои слова? Перед Новым годом? – спросила Рози во время обеденного перерыва. Всё, что мы узнали друг о друге – я и Рози – мы узнали, делясь историями из жизни, анекдотами, тревогами, надеждами и воспоминаниями в крошечные, как герметичные капсулы, получасовые перерывы на обед.

      – У него выдалась паршивая ночь. Домой он добрался уже после полуночи – по французскому времени – а я давно была дома и слушала Джулса Холланда[6], так что мы говорили по фейстайму. Лёжа в постели. Каждый в своей.

      – Ооочень сексуально, – Рози округлила глаза

6

Британский джазмен (род.1958).