Русская Темрязань далекая и близкая. Иван Николаевич Демидов

здесь можно. Кормят нельзя сказать, что плохо. В других местах, говорят, солдаты впроголодь живут. И все потому, что мы сами в поле горох, рожь сеем. Капусту и огурцы на огуречнике выращиваем. Скотный двор у нас есть. Коров доим, овец стрижем, валенки валяем. Дрова в лесу сами заготавливаем, потому в казарме зимой тепло. В бане моемся каждую субботу. Раз в неделю в военные игры играем с Семеновским батальоном. А наш батальон Преображенским зовется. Толпы ротозеев глядят с высокого насыпного вала на крепостные стены, в которых мы «воюем». Зеваки кричат, потешаются над нами, хохочут как очумелые, знать им интересно. А нам солдатам бывает не до смеха. Царь сам любит палить по нам из настоящих пушек горохом. То и гляди, глаз выбьет. Да и другие случаи бывают. Часто после таких баталий солдат хороним. Так что играть играй, а рот не разевай. В рукопашной схватке, например, запросто убить могут. Ты со мной держись. Я уж обвыкся и тебя научу. Друг за другом надо приглядывать, в обиду не давать. И здесь в крепости и на войне. Двоим сподручнее. Поговаривают, что царь скоро потешные игры бросит, по-настоящему воевать будет с турками, со шведами. Поближе узнаешь его и поймешь. Воинственный он беда. Долго нам служить придется, в войну солдат домой не отпускают.

      Когда Федор замолчал, Никита глубоко вздохнул и сказал:

      –Понятное дело.

      В башне на лестнице появился денщик царя. Подошел он к гренадерам, поздоровался, каждому руку пожал, а потом, улыбаясь, сказал:

      –Еле нашел вас. Новичку вот принес поесть хлеба, чесночной колбасы.

      Меншиков вынул из кожаной сумки хлеб с колбасой и отдал в руки Никите.

      –Завтра опять чего-нибудь принесу. Ешьте! Сказывают ты, Громов, мастер на шпагах драться. Хочу я у тебя фехтованию научиться. И вообще, давайте со мною дружить. Как, по рукам?

      Федор с Никитой со смаком ели колбасу, улыбались и согласно кивали головами.

      С тех пор почти ежедневно царский денщик угощал Никиту и Федора разными деликатесами с царского стола, а мушкетеры за это охотно обучали Меншикова ратному делу: драться на шпагах и саблях, без оружия защищаться и нападать. С плаца домой Меншиков уходил побитый, а то и с ранами от уколов шпагой, но с горящими воинственными глазами. Иногда на плацу денщик появлялся с царем Петром. И тот тоже охотно брал в руки шпагу и фехтовал с солдатами. Царь Петр тоже был достойным противником. Не уступал гренадерам ни в злости, ни в сноровке.

      Прав оказался Федор: в том же году возмужавшему царю наскучили потешные игры. Стал он по-настоящему с соседними государствами воевать, границы своего царства укреплять. В одной стороне война затихала, а в другой разгоралась. Где участвовал в сражениях, ставший офицером, Меншиков там с ним воевали и его телохранители. Никита прикрывал своего командира спереди, а Федор сзади. Так, бесстрашная тройка билась с турками в Крымской войне, а потом освобождала исконно русские земли в Прибалтике.

      Но не всегда друзьям сопутствовала удача. В 1700 году в сентябре храбрая тройка под крепостью Нарва еле ноги унесла. Царь Петр тогда к той крепости подогнал целую армию с пушками, с мортирами.