Пути и Дороги. Фантастические повести. Сергей Юрьевич Соловьев

древнегреческие шмотки. Почти.

      – А я чего?– не очень понимая, ответил Всеволод.

      – Пошли, Ахиллес, – ответила Сеня и повела его в раздевалку.

      Черт, это было живописное место, более похожее на свалку или склад старых вещей. Шкафы начала века, книжные шкафы сталинского времени, пара диванов той же эпохи, но ширм не имелось. Он только осмотрелся, держа в руках хитон «Ахиллеса», некое подобие рубахи без рукавов длиной до колена.

      – Раздевайся давай. Кислов- звезда, все потом тебе завидовать будут, – сказала девушка, – фото на всю жизнь.

      Присела на диван к нему боком, и стала стаскивать с себя джинсы, а потом и блузу. Лифчика как он и думал, , точно не было, и на свет, вернее, полумрак подвала, выскочили немалые сиськи, с овальной формы сосками. Сеня не стала театрально закрываться руками, спокойно взяла белое платье амазонки, и одела через голову, и уже потом, придерживая подол, сняла и красные трусы.

      – Помоги с застежкой, – попросила она.

      Он встал сзади, видел перед своими глазами её красивую загорелую рельефную спину, и стал застегивать латунные застежки, стараясь не поцарапать Ксене кожу. Она неловко уронила браслет, и поспешно нагнулась, так что Сева коснулся её не только руками.

      – Член встал? – сказала она обернувшись, – Я бы обиделась, если бы не встал. Пошли, Сева.

      Сандалии были ему почти почти впору, и не мешали при ходьбе. Они встали под свет, куда попросил Кислов, перед чёрным фоном. Фотограф включил свет, и взялся за камеру. Ассистент быстро замазал тату на их руках, а у Сени и ногах гримом, и началось…

      Сева с Ксеней копировали самые известные картины и скульптуры, изображавшие их героев. Особенно, как считал сам поэт, им удалась сцена, где Ахиллес смотрит на павшую амазонку, и в его яростном сердце загорается любовь.(Собственно было от чего загореться. Ксеня выбрала ужасно соблазнительную позу) В конце сессии Сева позировал в шлеме, доспехах, на зеленом фоне, для обработки жанровых сцен. Наконец, дело было сделано. Хотя даже тренированный Всеволод сильно устал, спина затекла.

      – Спасибо. Просто великолепно. Ксения, Сева, вы нас спасли, – поблагодарил их фотограф, – переодевайтесь, мы ждём, ну и понятно, с меня ваш обычный гонорар.

      Они быстро спустились в раздевалку опять, снова в эти комнаты с историей.

      – Ксень, а что у них и гонорар бывает для моделей? – спросил непонимающий поэт.

      – У Кислова. Только у него здесь моделям платят. Но тут и уровень другой, – сказала она, снимая платье, и закрывая дверь ногой, а потом и закрыла задвижку.

      Сева снял облачение Ахиллеса, оставшись в одних плавках. Ксения осталась абсолютно голой, смывая грим с рук и бедер ватой, а потом и протирая кожу кремом. Татуировки были и на её бедрах, предплечьях, и основании спины.

      – Сева, помоги, – опять позвала она, протягивая кусок марли, и показала большим пальцем на свою спину.

      Он стал осторожно стирать пигмент, стараясь делать это поосторожней, девушка лишь нетерпеливо переступала с ноги на ногу, дожидаясь окончания процедуры. Конечно, просто смотреть