Три часа утра. Ирина Минаева

собаки. Я не говорю уже о простых стечениях обстоятельств – когда никто не виноват, а жизнь сломана…

      Стасенька неуверенно пробормотала что-то насчёт прогресса. Юлий скептически хмыкнул:

      – Ты думаешь, мы сейчас лучше, чем были две тысячи лет назад? Мне кажется, и тогда, и сейчас было примерно одинаковое соотношение хороших людей и всякой дряни. Тем более, оба этих определения весьма относительны.

      – По-твоему, и дальше так будет? – спросила Стасенька.

      Он усмехнулся:

      – Хотелось бы ошибиться…

      Стасенька отодвинула книгу и подумала, что умные разговоры – это, конечно, хорошо, но можно бы для разнообразия заняться чем-нибудь повеселее. Взглянув на неё, к тому же выводу пришёл и Юлий. Он погасил сигарету, подошёл к стоящему на полу музыкальному центру, ткнул в клавишу.

      – Потанцуем?

      Музыка была какая-то странная – Стасенька, пожалуй, предпочла бы что-нибудь менее претенциозное.

      – Это кто? – спросила она Юлия.

      – «Лед зеппелин». Не нравится?

      – Очень нравится… – почему-то сказала она. – У тебя свечка есть?

      – Валялась где-то, а что?

      – Я не люблю танцевать при верхнем свете…

      Юлий ушёл на кухню, довольно долго гремел там, то и дело что-то роняя, но вернулся с добычей – красивой, витой розовой свечкой в чайном стакане.

      Если бы Стасеньке пришло в голову вести счёт мальчикам, с которыми ей случалось танцевать, Юлий оказался бы, вероятно, где-нибудь в седьмом или восьмом десятке. Но такого ей испытывать до сих пор не доводилось. Хотелось… взлететь! Или, наоборот, упасть куда-нибудь в бездну – всё равно, лишь бы вот так, вместе с ним… Его волосы касались её щеки. От них пахло табаком и почему-то свежей травой. У Рожнова волосы пахли обычно дорогим одеколоном – Стасеньке тоже нравилось, но сердце у неё от этого, как сейчас, не замирало.

      Атлетическая фигура Рожнова вызывала у неё чувство законной гордости, сложение же Юлия отличалось, пожалуй, излишней хрупкостью, что было, если честно, совсем не в её вкусе. Но сейчас, когда её рука лежала на этом не слишком широком и почти худом плече, Стасенька специально попробовала мысленно сосредоточиться на великолепной мускулатуре и прочих достоинствах Вадима, но ничего не получилось. Рожнов был почему-то очень далеко, гораздо дальше, чем на самом деле, – где-то аж за тридевять земель.

      – Извини, я взгляну, сколько там времени, – Юлий осторожно отстранился и нажал на кнопку подсветки часов.

      Взглянул и присвистнул.

      – Во сколько тебе надо идти? – спросила Стасенька с беспокойством.

      Он вздохнул.

      – На двадцать пять минут уже опаздываю…

      – Да ты что? – испугалась она. – Так собирайся, беги скорей…

      – Ерунда, – отмахнулся Юлий.

      Он поставил новый диск и снова подошёл к Стасеньке.

      – Юлий, – прошептала она. – У тебя же будут неприятности…

      – Не привыкать.

      Он посмотрел на неё долгим взглядом. Стасеньке захотелось зажмуриться