Музей моих тайн. Кейт Аткинсон

империй. Они были свидетелями коронации римского императора Константина – рукой подать отсюда – и падения железнодорожного короля Джорджа Хадсона. Они видели голову бедного Ричарда Йоркского на пике над городскими воротами и доблестных роялистов, осажденных в городских стенах. И все же они, собрав все силы, присоединяются к Патриции в последнем слабом, но храбром тосте – вздымаются стаканы, трубят рога и развевается великий орел-аквила Девятого легиона. Боже, храни нас всех!

      Сноска (iii). Открыто как обычно

      Для Банти Вторая мировая война ознаменовалась поисками не столько мужа, сколько собственного «я».

      Когда началась война, Банти работала в магазине под названием «Моделия – дамская модная одежда высшего качества». Банти пришла туда двумя годами раньше, сразу после окончания школы. Ей очень нравилось, как спокойно текут дни за днями в лавке, хоть она и грезила изо всех сил о восхитительных вещах, которые таит для нее в запасе будущее, – например, обаятельном и потрясающе красивом мужчине, который вдруг появится ниоткуда и унесет ее к коктейлям, круизам и меховым манто.

      «Моделия» принадлежала мистеру Саймону, но заправляла магазином миссис Картер. Мистер Саймон именовал миссис Картер своей «менеджерессой» («Теперь это так называется?» – съязвил отец Банти). Банти не очень поняла, что имел в виду отец, но, несомненно, в ее работодателях было что-то подозрительное. Например, то, что мистер Саймон был иностранец, более того – венгр, хотя, когда началась война, он стал все время упоминать о своем британском гражданстве. Он был коротенький, с блестящей лысой головой, всегда безукоризненно одетый, с большой золотой цепочкой от карманных часов, пересекающей жилет.

      – Он ведь жиденок, верно? – спросил Клиффорд, брат Банти, когда она только устроилась на эту работу, а Фрэнк кивнул и потер большим пальцем об указательный.

      Банти не переносила Клиффорда с его мнениями. Она и Бетти соглашались у него за спиной, что он много о себе воображает. «Жиденок» было странное слово, совсем не подходящее мистеру Саймону: он никогда не был скуп, в нем не было ничего уменьшительного и вообще Банти он напоминал хорошо одетого тюленя.

      Он боготворил миссис Картер, или Долли, как он называл ее, когда в магазине не было покупателей, и так часто целовал ей руки и заглядывал в глаза, что Банти иногда становилось неловко. Ее собственные мать и отец на ее памяти никогда такого не делали – самое большее, бегло клевали друг друга в щеку. Клиффорд утверждал, что у мистера Саймона жена «в приюте для лунатиков» и потому он не может жениться на миссис Картер, хотя, если верить Клиффорду, в ее квартире над магазином происходило всякое «бонжур, мадам» почаще, чем у Тетли. Новобрачные Морис и Ина Тетли, обитающие в соседнем доме по Лоутер-стрит, громогласно скрипели пружинами кровати по ночам за стеной спальни, которую занимали Банти и Бетти. Банти и Бетти часто шепотом обсуждали допоздна, что именно Морис делает с Иной, извлекая из кровати