Александр Суворов. Сергей Тимофеевич Григорьев

поддерживая Александра.

      Тот едва стоял на ногах.

      – Кто с ним дрался?

      – Красавец, выходи! – крикнул Дубасов. – Нечего за чужой спиной прятаться…

      Сергей Юсупов вышел вперед.

      – Хороши!

      У Суворова под распухшим глазом светился огромный фонарь. У Юсупова был расквашен нос.

      – Юсупов! В холодную. На трое суток. На хлеб-воду. Ступай!

      Юсупов твердо ответил:

      – Слушаю, ваше высокородие!

      – Суворов, ступай с отцом! Он с тобой сам сделает что надо…

      Соковнин вышел. Отец схватил Александра за руку и подзатыльником указал ему дорогу к двери.

      – И ты, Прохор, хорош – не мог сдержать мальцов! – попрекнул Дубасова Василий Иванович.

      – Никак нельзя, ваше благородие, задачку надо было решать.

      За дверями школы Александр увидел двух коней: своего Шермака и отцовского гнедого. Их держал на поводу семеновский гренадер. До блеска вычищенный Шермак, под новым гренадерским седлом, с чепраком[57], нетерпеливо переступал ногами, недовольный тем, что копыта отяжелели – его успели подковать полковые кузнецы.

      В молчании Суворовы возвращались домой верхами. Только у Никитских ворот отец оглянулся на Александра и с усмешкой спросил:

      – Трудна была задача?

      – Нет, батюшка, легка.

      – Решил?

      – Решил.

      – А первое сражение выиграл или проиграл?

      – Выиграл, батюшка, хотя с уроном, – ответил Александр, щупая опухший глаз.

      – Что же мне теперь сделать с тобой?

      – Равна вина, равно и наказание, батюшка.

      – В холодную на хлеб, на воду на три дня?

      – Да, батюшка.

      – Что-то мать скажет! Ведь это она меня заставила тебя искать. Часу не хотела вытерпеть… Угадала, что ты в полк поскакал…

      Не входя в дом, Василий Иванович отомкнул холодный чулан, запер там Александра и отправился к Авдотье Федосеевне с докладом.

      Жена возмутилась, вырвала ключ от чулана из рук Василия Ивановича и кинулась освобождать сына.

      Василий Иванович велел ей захватить для Александра «Римскую историю».

      Александр наотрез отказался выйти из чулана. Мать попробовала вывести его силой. Сын упирался. Она его сгребла и хотела вынести на руках. Александр так яростно отбивался, что мать отступилась, захлопнула чулан, закрыла и ушла, крикнув:

      – Замерзнешь – сам проситься станешь! Тогда не выпущу, проси не проси!

      – Матушка! Как же я могу выйти? Сергей-то Юсупов в полку на съезжей в холодной сидит.

      – Да что тебе Юсупов – брат? Он тебе глаз разбил.

      – Брат! Я ему нос расквасил!

      – Ну, коли так, сиди же! Ноги-то, поди, застыли. Погоди-ка!

      Мать ушла и возвратилась с валенками:

      – Сейчас же переобуйся!

      Александр покосился на валенки и не шевельнулся. Мать обняла Александра и, тормоша его, спрашивала:

      – Да в кого же ты у меня такой настойчивый вырос?

      – В тебя, матушка! – ответил сын.

      Мать

57

Чепрак – суконная, ковровая или меховая подстилка под конское седло.