На все цвета радуги (сборник). Евгений Пермяк

Читать онлайн.
Название На все цвета радуги (сборник)
Автор произведения Евгений Пермяк
Жанр Рассказы
Серия Школьная библиотека (Детская литература)
Издательство Рассказы
Год выпуска 2014
isbn 978-5-08-005211-8



Скачать книгу

день потеряли…

      После обеда Тоня принесла мне Топсика. Я не взял его.

      Лидина мать, Марфа Егоровна, явилась с большим гусаком и, низко поклонившись матери, сказала:

      – Спасибо тебе, Анна Сергеевна, что такого сына вырастила! Двух девок спас. У Тоньки-то сестры есть, а Лидка-то ведь у меня одна…

      Когда Марфа Егоровна кончила свои причитания, мама сказала:

      – Как тебе не стыдно, Марфа, моего недотёпу Кольку героем выставлять! – И, повернувшись, наотрез отказалась взять гусака.

      Вечером мы остались с бабушкой вдвоём. Мать ушла на станцию, к фельдшеру. Сказала, что угорела – болит голова.

      С бабушкой мне всегда было легко и просто.

      Я спросил её:

      – Бабушка, хоть ты скажи мне правду: за что нас так не любит мать? Неужели мы в самом деле такие нестоящие?

      – Дурень ты, больше никто! – ответила бабушка. – Мать всю ночь не спала. Ревела как умалишённая… С собакой по степи вас искала. Колени обморозила… Только ты ей, смотри, об этом ни гугу! Какова она есть, такую и любить надо. Я её люблю…

      Вскоре вернулась мать. Она сказала бабушке:

      – Фельдшер дал порошки от головы. Говорит, чепуха. Через месяц пройдёт.

      Я бросился к матери и обнял её ноги. Сквозь толщу юбок я почувствовал, что её колени забинтованы. Но я даже не подал виду. Я никогда ещё не был так ласков с нею. Я никогда ещё так не любил свою мать. Обливаясь слезами, я целовал её обветренные руки.

      А она всего лишь, как бы между прочим, будто телёнка, погладила меня по голове и ушла, чтобы лечь. Видимо, стоять ей было трудно.

      В холодной холе растила и закаливала нас наша любящая и заботливая мать. Далеко смотрела она. И худого из этого не получилось. Федюнька теперь дважды Герой. И про себя я кое-что мог бы сказать, да матерью строго-настрого завещано как можно меньше говорить о себе.

      Набольший

      В деревне Карасинской я не был года три. Меня переводили под Славгород. А потом я вновь вернулся в знакомую деревеньку и снова поселился у Тычкиных.

      Тычкины меня приняли как родного. И мне было радостно встретиться с этой крепкой, старожильской сибирской семьёй. Разговаривая о том о сём, старуха спросила меня:

      – А шапку-то хоть нажил там?

      – Нажил, – ответил я, – да прожил. Заячья была. Износилась.

      – Корсачью надо. Тебе этот мех к лицу, – посоветовала невестка Тычкиных Настя. – Споймал бы корсачка, вот тебе и треушок.

      – Да как я его поймаю? Это ведь хитрый зверь.

      – А ты его выдыми – да сеткой. Мой набольший тебя научит, – сказала Настя, – как корсаков из нор дымом выгонять.

      – Да сколько же лет теперь твоему набольшему?

      – Порядком уж. Мужик в полную силу. Десятый год Стёпе на той неделе пошёл.

      – Ну, тогда нечего и говорить, – согласился я с тем же юмором без улыбки, какой свойствен был Тычкиным да, впрочем, многим сибирякам.

      … И мне вспомнился дождливый осенний день. В луже посреди двора стоял Стёпка. Он был в одной короткой рубашонке и в сапогах.

      Стёпочка, размахивая кнутом, сражался с драчливым