Остап Бендер и Воронцовский дворец. Анатолий Вилинович

же я могу вам еще сообщить, товарищи. Я вам рассказал всё, что знал. Я в то время работал не у него, фотографией я и не занимался, обшивал людей, портным был, товарищи. А вот мой постоянный заказчик – так тот да. Служил у хозяина лаборантом…

      – Лаборантом? – переспросил Балаганов. – Как это?

      Бендер сунул ногу к своему помощнику и стукнул его по туфле.

      – Как это? Лаборантом, который проявляет пластинки, закрепляет и делает уже фотографии. Вы что, молодой человек, не знаете разве?

      – Да, это… Мы газетчики это хорошо знаем, – вставил Остап, хотя и он не совсем был знатоком всего фотографического процесса. – А радисты… радиокомитетчики могут этого и не знать.

      – Да, понимаю, разве можно всё знать, – согласился директор.

      – А где можно повидать нам вашего постоянного заказчика и поговорить с ним? – спросил, обнадеживая сам себя, что узнает еще что-то у этого лаборанта Бендер. – Как имя, отчество его?

      – Зовут? Звали вы спрашиваете? Насколько я помню, господином Мильхом его звали, а вот отчество… – задумался директор. – Не помню его отчество, товарищи, – поджал губы он виновато.

      – Ну, а как его найти? Как его найти? – задал вопрос Остап, который он уже не раз задавал в своем поиске.

      – Вы меня спрашиваете как его найти? Если бы он был в живых, то, может быть, я бы вам и подсказал. Он был связан с подпольем, с красным подпольем, так врангелевцы его арестовали и расстреляли. Ему не повезло, как мне. Я удачно скрылся, ведь я тоже помогал подпольщикам, хотя не могу называться героем освобождения Крыма, по некоторым обстоятельствам.

      – Так, так… Но мы, молодые, с уважением относимся к таким каким являетесь вы, уважаемый Моисей Аронович. Так говорите, его расстреляли?

      Балаганов так и порывался задать свой вопрос, но после пинка ноги командора, молчал, как в рот воды набравший.

      – К сожалению, товарищи. Расстреляли, несмотря на то, что брат его был мичманом у тех же врангелевцев. А сестра его служила во дворце «Кичкинэ», это возле Ялты, если вы знаете. Тоже важная особа была, как мне известно. У неё в любовниках ходил белый капитан. Она как-то приезжала с ним на автомобиле в Симферополь. А вот ее брату, как я уже говорил, не повезло, погиб, как поется в песне «за правое дело», – усмехнулся Цмель.

      И Остап понял его усмешку как скепсис, хотя и относится к советской элите, находясь на должности директора. Но, очевидно, не в восторге от теперешнего «правого дела», и Бендер настоятельно спросил:

      – И всё же, может, у родителей можно узнать что-нибудь? О их сыне? Если живы они, конечно, да и брат, сестра…

      – Ну, адрес я вам назову, конечно, улицу… Там найдете, если надо… – открыл он стол и начал копаться в ящике его. Компаньоны терпеливо ждали, а он говорил: – Если так вам надо для вашей газеты и радио… Посмотрю в своих старых записях…

      – Да-да, посмотрите, пожалуйста, Моисей Аронович, мы будем вам очень благодарны.

      – Может и о вас несколько слов скажем… – промолвил Балаганов, глядя на Бендера с немым вопросом: «Правильно