Гладь озера в пасмурной мгле (сборник). Дина Рубина

напоролась. Вечерами Циля проводила сеанс лечения: кипятила на примусе воду в тазике, командуя Розкой и Вовкой, посылая их в аптеку то за стрептоцидом, то за свежими бинтами. Подтаскивала к раскладухе тазик с горячей водой, цепко хватала Катину ногу за тонкую щиколотку и опускала в воду, не обращая внимания на стоны и крики. Парила, спокойно сопя, удерживая дергающуюся от боли ногу в тазу.

      – Молчи, холера! А то в больницу сдам…

      Среди ночи Катя иногда приходила в себя, приподнимала голову, старалась понять – где она и, вспомнив, что это Циля лежит там, тюленьей тушей, на кровати, звала испуганно:

      – Циля!

      – Ха?!

      – Дверь заперта?!

      – Заперта.

      – На засов?!

      Циля, сопя, поминая чуму и холеру, сползала с высокой кровати и шлепала к ведру с водой.

      – Пей! – приказывала она, поднимая могучей ладонью Катину голову и поднося к ее губам холодную скользкую кружку. – На засов, на замок, на цепочку, на швабру, на веровку.

      И Катя опять роняла голову и уплывала в тоскливые парные туманы, чтобы часа через три, на рассвете, опять всплыть и вскрикнуть:

      – Циля! Дверь заперта?!

      …Однажды, очнувшись, она увидела над собой литую Цилину грудь и проговорила слабо:

      – Циля, найди врача. Надо сделать аборт.

      – Кому? – спросила та, отплывая в противоположный угол комнаты и окутываясь клубами тумана, как вулкан Везувий на старой открытке.

      – Семипалому… – пробормотала Катя, уронив голову на подушку.

      Днем дежурить возле Кати оставались дети. Двое курчавых, как негритята, смешливых чуда-юда: Розка-Вовка.

      Катя открывала глаза и спрашивала верткую кудрявую головенку:

      – Розка, дверь заперта?

      – Кать, я – Вовка.

      – Вовка, запри дверь на засов…

      – Да она заперта сто раз, – отвечал тот, косясь в открытую дверь барака на зовуще-зеленую траву во дворе, на теплые круглые камни в пыли.

      – Опять песня с тою дверью… – тихо докладывал он вечером матери, и они с Розкой прыскали, переглядывались, а Циля хмурилась.

      Розка, которая пошустрее была, как-то спросила:

      – Кать, а зачем дверь на запоре держать?

      Та помолчала… Лежала уже дня два в полном сознании, но слабая до того, что кисти рук чугунными казались.

      – «Остров сокровищ», кино – видела? – спросила она серьезно. – Пират может явиться, с черной меткой…

      Розка подвинулась ближе, заволновалась кудряшками и спросила испуганно:

      – А разве сейчас пираты бывают, Кать?

      – Бывают, – мрачно ответила та.

      … И явился…

      Катя уже поднималась и даже старалась чем-то помочь Циле по дому, – то посуду перемоет, с песочком, что брала тут же во дворе, то залатает какой-нибудь пододеяльник, который Циля собралась уже на тряпки рвать, а вот надо же – еще послужит. (Тетя Наташа, светлой памяти! – как же пригодились твои заботливые уроки рукоделья!)…

      Они уже обо всем переговорили, и ясно было, что время