Жребий брошен. Андрей Константинов

плесни, пожалуйста…

* * *

      …На Юго-Западе Петербурга, кварталы которого ортодоксальные старожилы и за Питер-то не считают, троллейбус – весьма востребованный вид транспорта. После маршруток, конечно. Все дороги отсюда, так или иначе, ведут лишь в одну сторону – к метро. Вот именно туда сейчас и направлялись оперуполномоченный «карманного» отдела Ольга Прилепина и ее восьмилетний сын Денис.

      В переполненном, утрамбованном под самое не могу телами троллейбусе места им, как водится, никто не уступил. Восемь лет – это вам не грудничок какой, своими ножками вполне постоит. Вот сплющенный со всех сторон Денис стоически и стоял. Устав смотреть в окно, пейзажи за которым были давно изучены вдоль и поперёк, он сосредоточился на сидящей перед ним дородной матроне и в какой-то момент, довольно громко, выдал:

      – Тётя, у вас сумочка открыта. А карманники не дремлют.

      Смутившись, Ольга недовольно шикнула на сына: мол, прекрати немедленно, стой спокойно. Однако матрона, спохватившись, закрыла сумку и с приторным умилением посмотрела на Дениса. Порывшись в стоящей на коленях сетке, она выудила пакет с сушками и приветливо протянула со словами:

      – Спасибо, мальчик. На вот, возьми сушечек, угощайся.

      Дениска смело цапнул пару сушек и деловито убрал их в карман.

      – Вот и умница. Дома, с чаем попьешь. Любишь чай пить? – просюсюкала матрона.

      – Чай не водка, много не выпьешь, – авторитетно прокомментировал восьмилетка.

      Окружающие посмотрели на них с явным интересом, и Ольга, смутившись еще больше, назидательно прошипела:

      – Денис, прекрати говорить всякую ерунду.

      – Ма, а мы скоро приедем? Я писать хочу, – не убавляя громкости, заявил дитёныш.

      – Скоро. Терпи!

      – А я не хочу терпеть.

      – Что значит «не хочу»? Почему?

      – Потому что терпила – хуже мента.

      Окружающий народ уже откровенно похохатывал и теперь с любопытством смотрел не столько на ребенка, сколько на непутёвую мамашу, продукт воспитания которой отмачивает такие занятные корки. Злая раскрасневшаяся Ольга молча потянула сынишку-болтунишку на выход. Благо до метро они уже почти дотряслись.

* * *

      Золотов приткнул свою «шкоду» на милицейской парковочке на Захарьевской и, козырнув знакомому гаишнику, прошел к подъезду, рядом с которым красовалась внушительных размеров табличка «Милиция общественной безопасности ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области».

      На входе, у вертушки постового, в ожидании разовых пропусков, как всегда, толпилось несколько человек. Заступившая на сутки прапорщица Татьяна, завидев Золотова, быстро разогнала страждущих и, приветливо улыбнувшись, вытянулась во фрунт.

      – Здравия желаю, господин подполковник!

      – Вольно! – подыграв, скомандовал Золотов. – Вот только господа, Танечка, они в Париже. А лично меня