Плоть и кровь. Иэн Рэнкин

вышел из кабинета.

      Инспектор Мерчи скривила рот и снова нацепила на нос очки, а Ребус пошел вверх по лестнице, чувствуя себя еще хуже, чем прежде.

      Остаток утра он ждал: может быть, что-нибудь случится. Но ничего так и не случилось. Все держались от него на расстоянии, даже Смайли. А потом на столе Смайли зазвонил телефон, – оказалось, что звонят Ребусу.

      – Старший инспектор Лодердейл, – сказал Смайли, протягивая Ребусу трубку.

      – Слушаю.

      – Говорят, что тебя переманили от нас.

      – Вроде того, сэр.

      – Так вот, скажи им там: я хочу переманить тебя назад.

      «Что я им – какой-нибудь голодный лосось?» – подумал Ребус.

      – Следствие еще не кончилось, сэр, – сказал он.

      – Да, я знаю. Старший суперинтендант мне сказал. – Он помолчал. – Мы хотим, чтобы ты поговорил с Кафферти.

      – Он не будет со мной говорить.

      – Мы думаем, что, может, будет.

      – Ему известно про Билли?

      – Да, известно.

      – И теперь ему нужен кто-нибудь, чтобы использовать как боксерскую грушу?

      Лодердейл на это ничего не сказал.

      – Что толку с ним говорить?

      – Я не знаю.

      – Тогда зачем все это?

      – Затем, что он настаивает. Хочет поговорить с инспектором, но не с первым попавшимся. Он просил о разговоре с тобой.

      Последовала пауза.

      – Джон? Тебе есть что сказать?

      – Да, сэр. Сегодня очень странный день. – Он посмотрел на часы. – А еще нет и одиннадцати.

      8

      Большой Джер Кафферти выглядел неплохо.

      Бодрый, подтянутый, сухопарый. Белая футболка плотно обтягивала его грудь и плоский живот, спортивный вид дополняли линялые джинсы и новые кроссовки. В комнату для посетителей он вошел уверенной походкой: так, будто посетителем был он, а заключенным – Ребус. Рядом с ним надзиратель казался не более чем лакеем, которого можно отослать в любую минуту. Кафферти сжал руку Ребуса слишком сильно, но не до хруста, кости не сломал. Пока.

      – Стромен[32].

      – Здорово, Кафферти.

      Они сели по разные стороны пластикового стола с прикрученными к полу ножками. Кроме этого, ничто не указывало на то, что они находятся в Барлинни – тюрьме, которая издавна славилась строгим режимом, хотя в последнее время администрация усиленно работала над изменением имиджа заведения. В комнате для посетителей царила чистота, на белых стенах красовались постеры с призывами к гражданам соблюдать меры общественной безопасности. Пепельница из тончайшего алюминия странным образом сочеталась с объявлением «Не курить».

      – Все-таки заставили тебя прийти, Стромен?

      Присутствие Ребуса явно забавляло Кафферти. Он знал, что Ребус дергается всякий раз, когда слышит это прозвище, и с удовольствием повторял свою шутку снова и снова.

      – Мне жаль, что с твоим сыном случилась беда, сочувствую.

      Веселость Кафферти как рукой сняло.

      – Это

32

О происхождении этого прозвища (англ. пугало, подставное лицо) см. предыдущий роман цикла – «Черная книга».