Весеннее пробуждение. Т. Дж. Браун

ь бы островком безмятежности, если не райского блаженства, но Ровена ощущала только пропитанное грустью равнодушие.

      Мелодичные трели текущего поблизости ручейка нарушались лишь смехом друзей. Стаффолк переливался сочной июльской зеленью, щедро разбавленной желтыми и розовыми вкраплениями полевых цветов. Ровена сидела в одиночестве на низкой каменной стене и наблюдала, как Каверзный комитет наслаждается импровизированным пикником вдали от глаз и ушей жадных до сплетен светских матрон.

      Прикрывшись от солнца белыми кружевными зонтиками, девушки в платьях пастельных тонов, отделанных кисеей, неторопливо прохаживались среди молодых людей в летних костюмах и соломенных шляпах. Время от времени налетал легкий бриз, развевал ленты и ворошил цветы на кокетливых шляпках, но ничего не мог поделать со звенящей, как стая докучливых пчел, жарой. В детстве Ровена любила навещать аббатство и до сих пор дорожила воспоминаниями о тех днях. Правда, в них не было места легкому флирту, крепким напиткам и дорогим турецким сигаретам – со всем этим девушка познакомилась совсем недавно. Возможно, старшее поколение просто лучше умело скрывать свои грехи или же Ровена, охваченная детским восторгом, ничего не замечала.

      – Как думаешь, он когда-нибудь сумеет завоевать ее сердце? – раздался над ухом голос Себастьяна.

      Девушка вздрогнула и чуть не свалилась со стены, так что ему пришлось придержать ее за талию.

      – Кто? А-а, ты о Ките и Виктории?

      Она повернулась к сестре. Та сидела под раскидистым буком, прислонившись спиной к стволу, и раскладывала растения по кучкам, а рядом Кит читал вслух последний роман Э. М. Форстера. Темная голова молодого лорда склонилась к светлым волосам девушки. Без сомнения, Виктория сортировала только что собранные травы, а Кит упрямо надеялся, что его преданность все-таки принесет плоды, когда он в очередной раз попросит руки младшей сестры Бакстон.

      – Бедняга. Ее сердце давно принадлежит ему, вот только руку она отдавать не согласна.

      – А как насчет твоего сердца? – Взгляд Себастьяна внезапно посерьезнел.

      Ровена повернула голову к жениху:

      – Мое сердце принадлежит только мне.

      – Вот как? – небрежно переспросил он.

      Девушка немного покрутила в пальцах бокал, прежде чем допить шампанское.

      – Конечно, дорогой. А свою руку я отдаю тебе, так что все хорошо.

      Не обращая внимания на кольнувшую в груди боль, Ровена усилием воли заставила себя не думать о бывшем возлюбленном.

      Она высоко подняла бокал, делая знак слуге, который стоял навытяжку возле столика на колесиках. В мгновение ока тот виртуозно подхватил охлаждавшуюся в ручье бутылку и подошел к ним.

      – А вам, сэр? – спросил слуга Себастьяна после того, как долил девушке шампанского.

      Ровена обратила внимание на белые перчатки лакея и нахмурилась. Что за глупость носить в такую жару перчатки, да еще на пикнике. Вышколенный слуга не поднимал глаз от земли, и девушке вдруг стало любопытно, как его зовут. Как и множество других слуг в этом огромном поместье, он оставался лишь безымянным исполнителем воли хозяев. Ей вспомнился их старый дом в Лондоне, где прислугу считали уважаемой частью семьи. Возможно, когда Ровена станет хозяйкой Эддельсон-Холла, ей удастся возродить прежние отношения.

      Себастьян помахал фляжкой:

      – Нет, благодарю. У меня все есть.

      – Как прикажете, сэр.

      Слуга отошел, и молодой человек обратился к невесте:

      – Кит очень упрям.

      К большой радости девушки, Себастьян вернулся к обсуждению чувств лучшего друга и Виктории. В последнее время Ровена замечала, что он всячески пытается добиться ее расположения, хотя она пока не чувствовала себя готовой к новому роману. Их помолвка не была залогом вспыхнувшей любви, а состоялась скорее из соображений удобства: оба страдали от разбитого сердца и не хотели снова рисковать. Между молодыми людьми давно сложились теплые отношения, и Ровена готовилась к браку, скрепленному взаимным уважением и дружбой. Почему Себастьян внезапно начал настаивать на большем? Девушка не могла отрицать, что ей приятно ощущать его присутствие рядом, она даже испытывала сильное волнение, когда он касался ее. Однако именно это и беспокоило Ровену. Отчего прикосновения чужого мужчины так будоражат ее, если сердце всецело принадлежит другому?

      Вскоре размышления утомили Ровену. Она спрыгнула со стены и крикнула остальным:

      – Давайте сыграем в крикет?

      Аннализа, жизнерадостная молодая шатенка с темными глазами, со стоном приподняла голову с кипы мягких подушек:

      – И что вы за люди, Бакстоны. Никак не найдете себе покоя. Вам постоянно надо что-то делать.

      – Безделье – мать пороков, – съязвила Виктория.

      На удивление, кузина Элейн с готовностью вскочила:

      – Потому что мы терпеть не можем скучать. Правда, Колин?

      Девушка посмотрела на брата, но тот не двинулся с места.

      Ровена знала,