Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна. Джо Аберкромби

ощутила, что сияние хаски в голове затухает. Вспомнила, как он вонзал кинжал в шею ее брата. Как сбрасывал его с балкона. Как ныл, что поранился при этом.

      Вот он, перед ней. Наследник Орсо.

      – Ты груба. – Он сполз с кровати, встал на ноги. – Я должен преподать тебе урок.

      – Может, лучше я вам преподам?

      Он подошел так близко, что Монца учуяла запах его пота.

      – Храбрая… дразнит меня. Очень храбрая. – Провел по ее руке пальцем. – Среди женщин мало настолько храбрых. – Придвинулся еще ближе, сунул руку в разрез юбки, огладил ляжку, сжал ягодицы. – У меня такое ощущение, будто я тебя знаю.

      Монца, когда он притянул ее к себе, взялась искалеченной рукой за край своей маски.

      – Знаешь? – Другую руку плавно завела за спину, нащупала рукоять одного из ножей. – Конечно, знаешь. – И сдернула маску.

      Арио еще улыбался мгновение, шаря глазами по ее лицу. Потом в ужасе вытаращился.

      – Эй, кто-нибудь!..

      – Сто скелов на этот бросок! – рявкнул игрок в маске-полумесяце, высоко подняв руку с костями. Публика в зале повернулась к нему, притихла.

      – Сто скелов.

      Для Балагура ставка не имела значения. То были не его деньги, и названная сумма представляла интерес лишь в той степени, в какой касалась счета. Проигрыш и выигрыш ничем друг от друга не отличались.

      «Полумесяц» погремел костями в кулаке.

      – Давайте, дряни вы этакие! – Швырнул их на стол. Кости покувыркались, подскакивая, замерли.

      – Пятерка и шестерка.

      – Ха! – Приятели «полумесяца» возрадовались, зашумели, принялись хлопать его по спине, словно, выбросив одни цифры вместо других, он совершил нечто выдающееся.

      Гость в маске-кораблике потряс кулаками в воздухе.

      – Победа!

      Другой, в маске лисы, сделал непристойный жест.

      Свечи как будто разгорелись ярче. Так ярко, что счета не разглядеть. Слишком уж душно было в этой комнате, закрытой со всех сторон и битком набитой людьми. Рубашка Балагура прилипла к потному телу, когда он наклонился за костями.

      Поднял их и снова бросил.

      Несколько зевак у стола ахнули.

      – Пятерка и шестерка. Дом выигрывает.

      Люди вечно забывают, что вероятность выпадения любого счета столь же велика, как и всякого другого, даже уже выпавшего. Вот и «полумесяц» забыл, поэтому следующие его слова не слишком потрясли Балагура.

      – Ты жульничаешь, мерзавец!

      Бывший арестант лишь нахмурился. Услышь он такое в Схроне, зарезал бы… попросту обязан был бы это сделать, чтобы впредь никому не пришло в голову его оскорблять. И задумываться не стал бы, резать или не резать. Но сейчас он не в Схроне. На воле. И ему велено сдерживаться… Он заставил себя забыть о рукояти ножа, нагретого его телом. И только пожал плечами.

      – Пятерка и шестерка. Кости не лгут.

      Начал пододвигать к себе фишки, но «полумесяц» схватил его за руку. Подался вперед и пьяно ткнул пальцем ему в грудь.

      – Да они у тебя наверняка со свинцом.

      Челюсти