Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна. Джо Аберкромби

тронулся золоченый экипаж. По бокам от него двигались колонны грозного вида стражников, чье оружие сверкало не так ярко, как у союзных, зато выглядело пригодным к делу. Следом ехала толпа разряженных и непригодных ни для какого дела господ.

      Монца крепко сжала правый кулак, потревожив искалеченные косточки. Боль пронзила кисть, отдалась в плечо, и губы девушки тронула мрачная улыбка.

      – Они, – сказал Коска.

      Арио восседал справа, обложившись подушками, слегка раскачиваясь вместе с коляской. На лице его застыло обычное выражение ленивого презрения. Фоскар, сидевший рядом, был бледен и настороженно поворачивал голову на каждый звук. Самодовольный кот и нетерпеливый щенок в одной корзинке…

      Гобба был никто. Мофис – всего лишь банкир. Когда места их заняли другие люди, Орсо вряд ли даже заметил это. Но Арио и Фоскар – его сыновья. Его драгоценная плоть и кровь. Его будущее. Убить их – почти то же самое, что воткнуть кинжал в брюхо самому Орсо.

      Улыбка Монцы сделалась шире, когда она представила себе его лицо в момент получения вести.

      «Ваша светлость! Ваши сыновья… мертвы…»

      Тишину вдруг расколол пронзительный вопль:

      – Убийцы! Подонки! Орсово отродье!

      Отчаянно размахивая руками, кто-то пытался пробиться через заслон.

      – Проклятье Стирии!

      Толпа пришла в движение, недобро загомонила. Соториус мог сколько угодно называть себя нейтральным, но жители Сипани не питали ни малейшей любви к Орсо и его выводку. Знали, что, покончив с Лигой Восьми, он примется за них. Некоторым людям всегда и всего мало.

      Двое из нарядных господ обнажили мечи. Блеснула сталь, послышался слабый вскрик. Фоскар, пытаясь разглядеть, что происходит, начал подниматься на ноги. Но Арио потянул его вниз и усадил на место, не отрывая при этом взгляда от собственных ногтей.

      Спокойствие было восстановлено. Коляска проехала, свита – тоже. Последними проскакали солдаты в форме войск Талина, миновали старый склад и скрылись с улицы.

      – Представление окончено, – вздохнул Коска, отталкиваясь от перил и направляясь к двери на лестницу.

      – Жаль… я бы любовалась им вечно, – усмехнулась Витари и двинулась за ним.

      – Одна тысяча восемьсот двенадцать, – сказал Балагур.

      Монца взглянула на него с удивлением.

      – Чего?

      – Людей. В процессии.

      – И что?

      – Сто пять камней в ожерелье королевы.

      – Черт… я спрашивала, сколько их?

      – Нет.

      Балагур последовал за остальными.

      Она осталась одна. По-прежнему крепко, до боли, сжимая правый кулак и плотно сомкнув челюсти, сердито поглядела вниз, на улицу, с которой уже расходились зрители, поежилась под порывом начавшего крепчать ветра.

      – Монца…

      Не одна. Повернув голову, она встретилась глазами с Трясучкой, стоявшим куда ближе, чем хотелось бы.

      Вид был такой, словно поиск слов был тяжелейшей работой. Он заговорил:

      – Это все так… как будто мы не… не знаю. После Вестпорта…