Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна. Джо Аберкромби

не мешало бы поучиться жизни, – рыкнул Трясучка. – Куража дерьмового набраться.

      Витари смешливо фыркнула, а Коска схватился за грудь.

      – Убит! Сражен своим же оружием! Ладно, берем твоего маленького друга. Итак… что мы можем сделать, имея парочку северян? – Он поднял палец. – Мы можем поставить сценку! Изобразить тот знаменитый северный поединок… ты знаешь, о чем я, – между Фенрисом Ужасающим и… как его звали-то…

      – Девять Смертей. – Спина у Трясучки похолодела, когда он произнес это имя.

      – Слышал, значит?

      – Я был там. Самолично. Держал щит на краю круга.

      – Чудесно! Сможешь, стало быть, привнести в представление толику исторической точности.

      – Толику?

      – Чуточку, – буркнула Витари.

      – Проклятье, отчего бы так и не сказать – «чуточку»?

      Коска, увлеченный собственной выдумкой, его уже не слышал.

      – Дух жестокости! Благородные господа будут в восторге от такого зрелища! И какой предлог может быть лучше для того, чтобы открыто пронести оружие!

      Трясучке ничуть не хотелось участвовать в подобном представлении. Рядиться под человека, который убил его брата, человека, которого едва не убил он сам, делать вид, будто сражаешься… Единственное, что радовало, – хотя бы на лютне не придется бренчать.

      – Что он говорит? – прорычал на северном Седой.

      – Мы с тобой будем изображать поединок.

      – Изображать?

      – Я тебя понимаю. Но они тут какое только дерьмо не изображают. Мы сделаем вид. Для увеселения.

      – Круг дело несмешное. – Великан и впрямь смотрел невесело.

      – Здесь – смешное. Сначала мы с тобой притворимся, потом, с другими, будем драться по-настоящему. Сорок скелов, если думаешь, что справишься.

      – Ладно. Сначала притворяемся. Потом деремся по-настоящему. Я понял.

      Седой смерил Трясучку долгим взглядом и вышел.

      – Следующий! – крикнул Коска.

      В дверь проскочил тощий, юркий человечек в оранжевом трико и ярко-красной куртке, с большой сумкой в руке.

      – Ваше имя?

      – Не кто иной, как… – человечек отвесил церемонный поклон, – …Ронко Невероятный!

      Старый наемник вскинул брови. Сердце у Трясучки упало.

      – И каковы ваши инструменты – как артиста и воина?

      – Одни и те же, господа! – Тот снова поклонился им с Трясучкой. Затем – Витари. – Госпожа…

      Он начал отворачиваться, незаметно пошарил при этом в сумке, потом быстро развернулся обратно, надул щеки…

      Что-то затрещало, и с губ Ронко сорвалась ослепительная огненная струя. Трясучка ощутил на щеке жаркий укус, так близко она пролетела. Скатился бы со стула, если бы успел. Но остался вместо этого сидеть как приклеенный, изумленно моргая, покуда глаза заново привыкали к полумраку склада.

      На столе некоторое время еще плясали два огненных язычка, один – у самых дрожащих пальцев Коски. Потом они зашипели и погасли, испустив дымок, от запаха которого Трясучку чуть не вырвало.

      Ронко Невероятный прочистил горло.

      – Э… вышло несколько мощнее, чем я намеревался…

      – Но чертовски впечатляюще! –