Последняя песня. Николас Спаркс

на его лице играли зловещие тени, старик был похож на скелет.

      – Ты еще здесь?

      Стив ближе подвинул стул.

      – Да, я все еще здесь.

      – Почему?

      – Что значит «почему»? Потому что ты в больнице.

      – Я в больнице, потому что умираю. И умру независимо от того, сидишь ты тут или нет. Тебе следует ехать домой, к жене и детям. Ты все равно ничего не можешь для меня сделать.

      – Мне хочется быть здесь, – объяснил Стив. – Ты мой отец. Почему ты не хочешь, чтобы я был с тобой?

      – Наверное, просто не желаю, чтобы ты видел, как я умираю.

      – Если считаешь, что мне лучше уйти, я уйду.

      Отец издал странный звук, больше похожий на фырканье.

      – Видишь ли, это твоя проблема. Ты стараешься, чтобы я принял решение за тебя. В этом весь ты.

      – Может, я просто хочу посидеть с тобой.

      – Ты хочешь? Или жена?

      – Какая разница?

      Отец попытался улыбнуться, но получилась гримаса.

      – Не знаю. А разница есть?

      Со своего места, за пианино, Стив услышал шум машины. Свет фар прошелся по стенам, и на минуту ему показалось, что это Ронни попросила ее подвезти. Но свет мгновенно пропал, а Ронни по-прежнему не было.

      Начало первого. Может, пойти ее поискать?

      Несколько лет назад, до того как Ронни перестала с ним разговаривать, они с Ким отправились к семейному психологу, офис которого был расположен около Грамерси-парка, в отреставрированном здании. Стив вспомнил, как сидел на диване рядом с Ким, глядя на довольно молодую угловатую женщину в серых слаксах, имевшую привычку складывать кончики пальцев домиком. Стив заметил, что она не носит обручальное кольцо.

      Стиву стало не по себе: поход к психологу был идеей Ким, и она уже приходила сюда одна. Это была их первая совместная встреча, и в качестве вступления Ким поведала психологу, что Стив держит свои ощущения и эмоции при себе, но в этом не он виноват. Его родители тоже были людьми сдержанными, и он вырос в семье, где не привыкли обсуждать свои проблемы. Он искал убежища в музыке, и только сидя за пианино давал волю всем своим эмоциям.

      – Это правда? – спросила психолог.

      – Мои родители были хорошими людьми.

      – Это не ответ на вопрос, – возразила она.

      – Я не знаю, какого ответа вы от меня ждете.

      Психолог вздохнула.

      – Ладно, как насчет обращения к специалисту? Мы все знаем, что случилось и почему вы здесь. Думаю, Ким хочет, чтобы вы ей сказали, какие ощущения вызывает у вас визит ко мне.

      Стив долго обдумывал вопрос. Он хотел сказать, что все разговоры о чувствах не имеют смысла. Что эмоции нельзя не контролировать и нет никаких причин волноваться из-за этого. Что, в конце концов, людей судят по их поступкам, поскольку именно они все определяют.

      Но он ничего этого не сказал. Только крепко сцепил пальцы.

      – Хотите знать, что я при этом чувствую?

      – Да, но говорите не мне, а Ким.

      Он повернулся к жене, чувствуя, с каким нетерпением она ожидает его слов.

      – Я испытываю…

      Он