Танжер. Фарид Нагим

залпом полстакана, чтобы унять дрожь. Пошел в ванну и снял теплые спортивные штаны.

      Девушка будто спала и тяжело дышала.

      – Странная она какая-то, Герман.

      – Они ее таблетками накачали. Матушка, ты спишь, что ли? – он похлопал ее по щеке.

      – Чё… чё надо? – грубо сказала она и мутно посмотрела на него.

      – Давай еще выпьем, Герман?

      – Мне чуть-чуть, мне уже хватит.

      Я выпил и запил соком.

      – А они мне ведь так и не заплатили за декабрь, Герман.

      – Кто?!

      – В журнале.

      – А сколько они тебе положили?

      – Триста долларов.

      – Ты знаешь, что столько получает какая-нибудь секретарша. А остальное ей босс доплачивает.

      – Ну а где я вот так сразу буду заместителем главного редактора?

      – Это все херня, мужик, шел бы ты к нам, там у нас есть каталог…

      Была особая сладость в этих наших разговорах, когда мы пили, и оба знали, что у нас впереди, и мы с особым наслаждением оба оттягивали этот момент.

      Я понял самую главную радость от проститутки. Ты общаешься с хорошей девушкой такое долгое время, все пытаешься что-то из себя представить, мучительно боишься обидеть ее, потерять и вот приходит момент, тот самый день, когда и ты и она, вы оба уже знаете, что сегодня между вами произойдет это. В этот день ты особенно весел, и в сто раз лучше самого себя и даже того, кого ты пытался из себя представить, и даже, наверное, лучше, чем тебя сам бог задумывал, и ты все откладываешь ночь, и хочется сделать что-то такое, чтобы это было незабываемо, прекрасно. И еще ты особенно грустен, грустью какого-то предчувствия. А с проституткой этот момент наступает сразу. Отдал деньги и все. И ты можешь даже не прикасаться к ней, а только смаковать этот момент и отодвигать его хоть до самого утра.

      – А сколько у них «Вип-охрана» уже издается?

      – С год где-то, Герман.

      – Если они за полгода не раскрутились, значит, журнал скоро загнется. Бросай ты это дело, мужик.

      Вдруг кто-то захрапел. Мы оглянулись и засмеялись.

      – Давай еще выпьем.

      – Хули пить?! Матушка, вставай, – похлопал ее по щеке Герман.

      – Работать, матушка, работать.

      Он начал раздеваться. Я ушел на кухню и подергал свой член в темноте. Помочился в раковину.

      Герман будил Яну, он был в одной водолазке. Светился его вялый член и светлые волосы.

      – Матушка, работать… Ты что, не разделся еще?

      Я ушел в туалет, подергал член, особенно маленький и сморщенный, как испуганный зверек перед своей занятой кем-то норкой.

      – У тебя презервативы есть? – спросил Герман, переминаясь с ноги на ногу.

      – Нет, – испугался я.

      – Блядь… Матушка, у тебя презервативы должны быть. Матушка!

      Она сонно покачала головой и отрицательно промычала.

      – Вот блядь, проститутка! Посмотри у нее в пальто.

      В одном кармане я нащупал упаковку с таблетками, жевательные резинки, а в другом лежали презервативы.

      – Я же