Рождественский кинжал. Джорджетт Хейер

я его племянница.

      Джозефу не нравился подобный практицизм. Вместо ответа он поцокал языком и снова похлопал Полу по руке.

      Мод тем временем с блеском завершила свой пасьянс и неожиданно предложила Поле что-нибудь продекламировать.

      – Обожаю хорошую декламацию, – заявила она. – Помнится, я часто читала одно трогательное стихотворение про человека, который умер от жажды на эстакаде Ллано. Кажется, он ехал куда-то верхом. Это было очень драматично, но с тех пор прошло много времени, и я все забыла.

      Присутствующие с облегчением перевели дух. Пола сказала, что не любит декламацию, но если бы дядя Натаниэль не вздумал играть в бридж, она бы попросила Уиллоби почитать свою пьесу.

      – Полагаю, это было бы очень мило, – безмятежно согласилась Мод.

      Натаниэль не привык засиживаться допоздна и не собирался менять свой распорядок дня ради гостей. В одиннадцать часов вечера игроки в бридж вернулись в гостиную, где их уже ждал поднос с напитками, и Натаниэль заявил, что отправляется спать. Эдгар Моттисфонт робко пробормотал:

      – Вообще-то я хотел с тобой кое о чем поговорить.

      Натаниэль хмуро взглянул на него из-под кустистых бровей.

      – Слишком поздно для деловых бесед.

      – Я тоже собиралась перекинуться парой слов, – вставила Пола.

      – Увы, придется тебя разочаровать, – усмехнулся он.

      Мод стала собирать карты.

      – Боже мой, уже одиннадцать? Пожалуй, я тоже пойду.

      Валери расстроилась, что придется закончить вечернику в такой ранний час, но Джозеф весело воскликнул:

      – Надеюсь, больше никто не собирается спать? Темнота – друг молодежи, верно, Валери? Как насчет того, чтобы пойти в бильярдную и включить музыку?

      – Лучше, если ты отправишься в кровать, – заметил Натаниэль, на которого энтузиазм брата действовал угнетающе.

      – Наоборот! – возразил Джозеф. – Тебе будет гораздо лучше, если ты останешься с нами!

      Тут ему в голову пришла неудачная мысль ободряюще хлопнуть его по спине. Все видели, что удар пришелся между лопаток, но Натаниэль, не выносивший прикосновений, застонал от боли:

      – Мой радикулит!

      Он с трудом поплелся к двери, схватившись за поясницу и шаркая, как инвалид. Его родные давно привыкли к подобным выходкам, но Валери широко распахнула свои красивые глаза и произнесла:

      – А я и не знала, что радикулит так опасен.

      – Дело не в радикулите. Просто дядя Натаниэль любит развлекаться, – заметил Стивен, протянув Матильде виски с содовой.

      – Нет-нет, ты не прав! – запротестовал Джозеф. – У бедняги Натаниэля часто бывают ужасные приступы. Это я сглупил – попал по больному месту. Может, мне пойти за ним?

      – Не стоит, – мягко возразила Матильда. – Так он еще больше рассердится. А почему у нашей милой Полы испуганный вид?

      – Это все из-за дома! – выпалила та. – Удивляюсь, как вы сидите здесь уже битый час и не чувствуете жуткой атмосферы?

      – Тише, актриса говорит! –