До горького конца. Мэри Брэддон

с жильцом, в присутствии которого чувствовала себя теперь совершенно свободно. Ее живость и ум приводили его в восхищение. Ни в одной из женщин, с которыми ему приходилось говорить в том мире, который был его миром, не встречал он такой богатой фантазии, такой способности понимать его, такой симпатичности, как в этой дочери фермера.

      – Вам следовало бы быть поэтом, Грация, – сказал он ей. Он ни у кого не спрашивал позволения называть ее по имени. Все звали ее Грацией, и он последовал общему примеру. – Вам следовало бы быть поэтам. Некоторые из наших самых симпатичных я правдивых современных поэтов женщины. Знайте, Грация, что я буду искренно огорчен, если услышу когда-нибудь, что вы вышли замуж за фермера и превратились в такую же довольную своей судьбой фермершу, как ваша тетушка Ганна.

      Бледное лицо Грации вспыхнуло ярким румянцем, синие глаза сверкнули гневом. Характер мисс Редмайн был не из кротких.

      – Я никогда не выйду замуж за фермера, – воскликнула она.

      Они стояли друг против друга у калитки, где остановились, чтобы дождаться остальных.

      – Вы думаете, что не выйдите? – спросил мистер Вальгрев самым непринужденным тоном. – Но почему вы так рассердились на меня за мое предположение, что это может, случиться? Отец ваш фермер, дядя а двоюродные братья фермеры, вы живете, так сказать, в атмосфере фермеров. Что же странного в моем предположении, что вы и замуж выйдете за фермера?

      – Я никогда не выйду замуж за фермера, – повторила Грация все еще с оттенком досады во взгляде и голосе. – Мне кажется, что я вовсе не выйду замуж. Я охотно предпочла бы…

      Она не договорила и устремила задумчивый взгляд вдаль.

      – Что вы предпочли бы?

      – Уехать к моему отцу в Австралию и вести с ним бродячую жизнь.

      – А! Вам кажется, что это было бы поэтично, оригинально. Бродячая жизнь в девственных лесах, среди тропической растительности и все тому подобное. Но вам пришлось бы разочароваться, Грация. Ничего, кроме тяжелых лишений и опасностей, не нашли бы вы в такой жизни, – в жизни среди людей, развращенных всеми пороками, какие развивает корысть. Нет, Грация, нет, не мечтайте об Австралии. Ожидайте возвращения, им того отца, развивайте свой ум, принадлежащий к числу исключительных, и, может быть, лет через десять Англия будет гордиться Грацией Редмайн.

      Девушка вздохнула и не отвечала. Он тоже замолчал и стал задумчив.

      Жарко было идти в Клеведон по хлебным полям и потом около полумили по пыльной большой дороге, но зато каким наслаждением было подойти к южному входу, где ждал их мистер Ворт, куря трубку под тенистым навесом. У ног его стояла каменная бутыль.

      – Я думал, – сказал он, – что не мешает принести вам сюда чего-нибудь прохладительного и сделал третьего дня молочный пунш по превосходному рецепту, который дал мне дворецкий сэра Луки. Ему следовало бы постоять