Тюрьма, зачем сгубила ты меня?. Владимир Колычев

для нее исходом. Задушили ее. Кто – не знаю.

      – А валят на тебя?

      – Ну да... Сначала опера насели, затем следователь к стенке припер. Пальчики мои везде, паспорт... Если б только это. Спал я с ней, все улики в ней остались... Следователь напирает. Ты, говорит, сначала изнасиловал ее, а потом задушил... Как будто я маньяк какой-то?..

      – Изнасиловал, говоришь? – недобро как-то призадумался Федор.

      – Ну нет, не было такого. Все по взаимному согласию.

      – А задушил кто?

      – Так говорю же, не знаю... Как будто кто-то нарочно меня подставил...

      – А что, у кого-то интерес есть?

      – Ну, не знаю.

      – На воле чем занимался?

      – Бизнес у меня свой. Мебелью торгую.

      – Дорогая мебель?

      – Да нет, эконом-класса.

      – Нормально дело идет?

      – Я бы сказал, шло.

      Карцев чувствовал себя дураком. Не должен был он говорить, что занимается бизнесом. Федор может решить, что денег у него куры не клюют, предложит поделиться. Или еще, чего доброго, адрес разузнает, дружков своих с воли к жене зашлет...

      – Что, без тебя никак? – спокойно, как о чем-то прозаическом, спросил смотрящий.

      – Ну, без головы всегда тяжело.

      – А что, компаньонов нет?

      – Нет, сам с усам... Компаньоны – дело гиблое. Или подставят, или, что доброго, киллера наймут...

      – Но ведь кто-то же подставил.

      – Вот я и ломаю голову, кто...

      – Ломай. Твои проблемы, твоя голова, тебе ее и ломать... Только смотри – сам не сломайся. Тюрьма – дело тонкое, но может очень поперек горла встать. Ты, я смотрю, мужик ничего. Шконку тебе определили, здесь и будешь кантоваться. К людям присматривайся, но в душу не лезь. Пустые разговоры здесь не жалуют. Язык не распускай и руки тоже. За свару – спрос. Если вдруг какая с кем проблема – обращаться ко мне, я буду решать вопрос. Если какие-то вопросы – тоже ко мне. Привет кому-то передать – тоже через меня... В нарды играешь? – меланхолично спросил Федор.

      – Ну, так...

      – Если «ну, так», то лучше не садись. Иван Сидорович у нас в этом плане – хищник, – смотрящий показал на горбоносого мужичка с челюстью пираньи. – Любого в «шеш-беш» порвет. Я сам знаток по этой части, но пару тысяч ему отдал. У нас тут только под интерес играют, такой закон...

      – Я понимаю... Сам на деньги играл.

      – Где, с кем?

      – В бильярд. С друзьями иногда собираемся.

      – Но у вас там, наверное, четко – деньги на кон и никаких гвоздей, – вспомнив запах свободы, растроганно улыбнулся Федор.

      – Да, конечно...

      – А у нас тут развести могут. Предложат на просто так сыграть, а «просто так» – это место, на котором ты сейчас сидишь. Должен понимать, что может быть, если проиграешь.

      – Понимаю.

      – У нас в хате такого беспредела нет. Да и Зося на этап ушел... Зося у нас по картам был спец. Пять тузов в одной колоде, ну ты понимаешь...

      – Шулер?

      – Не могу сказать, – нахмурился Федор. – За руку не ловил. Если бы поймал – убил, а так – никаких претензий. И слова плохого сказать не могу. Потому что жизнь у нас такая – за слово спросить могут, не сейчас, так когда-нибудь.