Раненый город. Иван Днестрянский

манящие, непройденные дороги. Казалось, можно выбрать любую – и будущему нет границ. Он так и не узнал бы, что такое граница, если бы его семья не переехала жить в Кишинев, а потом – в маленький молдавский городок на берегу быстрого Прута. Но и эта граница не воспринималась всерьез. Ведь за Прутом лежала братская Румыния. Колосились такие же, как на Кубани, поля. С городских крыш были видны те же, что и в Молдавии, дороги и села. Только машин на румынских дорогах было поменьше, а бедных, соломенных крыш в селах – гораздо больше. Единственное, что было в Румынии и чего не было здесь, – это жевательная резинка, которую молдавские дети бегали выпрашивать у румынских дальнобойщиков. Он тоже как-то раз бегал с ними. Но попрошайничать оказалось совсем не интересно, да и просто унизительно. Наверное, поэтому его в Румынию совсем не тянуло. Ни он, ни кто-либо другой не мог даже предположить того, что случится с его большой страной всего через каких-то пятнадцать лет.

      Чтобы успеть к автобусу, надо было перебежать проезд между домом и поликлиникой, по которому приближалась чья-то автомашина. Бегать стремглав через дорогу ему тоже возбранялось. Минута колебания – и автобус лязгнул закрывающимися дверями. В следующую минуту, пропустив мимо тарахтящий «Запорожец», мальчишка направился к базарчику.

      Теперь какое-то движение впереди, на другой стороне реки, привлекло его внимание. Там от берега отъезжал потрепанный грузовик и трое мужчин быстро кантовали по настилу моста бочку. Четвертый следом за ними волок то ли стол, то ли скамью.

      Встревоженно загудели торговки:

      – Эй, а это что? Продавать? Почем продавать будете?

      Но мужики в ответ лишь отмахнулись. Гулко бухнув, бочка встала прямо посередине моста. Рядом с ней оказался и вмиг был уставлен кружками стол. Двое парней стали по обе стороны от него с черпаками. Еще один готовился ополаскивать и подавать кружки. Последний – крепкий, седой мужчина в летах – выступил вперед. Глянув на зашевелившийся, уставившийся во все глаза на непонятное представление торговый ряд и, видимо, не желая упустить момент всеобщего внимания, он тут же во весь голос грянул:

      – Эй, падхады, пей всэ, кто жалаэт, за добрым выном! У мэня дэнь ангэла! Всэх угощаю! Дэнь мой, мост мой, бэз стакан вына за мой ангел, мой здоровие, по мосту хода нэт!!!

      Ответ на щедрое предложение не заставил себя долго ждать. Засмеялись торговки и покупатели. Поддерживая шутку, с возгласами «Ура, да здравствует день ангела!» к мосту двинулся передовой отряд станичного пролетариата. Сыновья старого грузина взмахнули черпаками, полилось вино в первые кружки. Мальчишка засмеялся. Ему не нужно было вина. Ему было интересно, и он был по-детски счастлив, предвкушая, как смешно он сможет рассказать об этом своим друзьям. Впереди был целый день, впереди были три месяца едва начавшихся летних каникул…

      …Вдруг похожее на цветной сон, оживленное памятью видение дрогнуло, посерело и исчезло. Вместо него возникли и скачками