Берег любви, море разлуки. Наталья Шатрова

в объятиях мужа.

      – Я соскучился.

      – Я тоже. Я сейчас сидела, и так тоскливо стало мне, хоть кричи. Показалось, что нас ожидает разлука. Милый, я так боюсь потерять тебя…

      – Что за мысли в твоей голове бродят? Все хорошо, печаль твоя пустая…

      – А зачем Ярополк собирал вас? – перебила Ивления.

      Варяжка нахмурился, но все же ответил:

      – Нехорошие вести принес гонец. Князь Владимир угрожает Киеву. Ярополк велел быть начеку, никуда не уезжать, собирать людей и готовиться к осаде.

      – Вот видишь, мое предчувствие не ложно.

      – Да не бери ты в голову, – успокоил Варяжка, – чему быть, того не миновать, говорят люди. Я воин, смерть может подстеречь меня где угодно. Но зачем думать об этом постоянно? Надо жить, пока живется. К тому же осень на дворе, кто на зиму в далекие походы ходит? До весны Владимир сюда не сунется. И хватит об этом – пошли лучше в опочивальню, пока все спят. Я так истомился, что мочи нет терпеть…

* * *

      Вот он, Киев! Владимир даже не мог предположить, как соскучился по родному городу, пока не увидел его перед собой. Нет, кто хоть раз посетил город на Днепре, не сможет забыть его никогда! А если ты здесь родился и вырос? Если здесь познал и первые радости, и ласку матери, и первые огорчения. Киев снился ночами, вспоминался днем. И не было острее желания, чем снова увидеть его.

      Владимир подготовился к походу основательно. Все же Киев не захолустная крепость, может за себя постоять. Пришлось и продовольствием запасаться, и оружием, и людьми. Так что прав был Варяжка, под стены Киева рать неприятеля прибыла весной.

      Город тревожно замер. Не видно ни огонька. Не слышно ни звука. Даже собаки, казалось, знали, что под городом стоит враг, и притаились, лишь изредка беспокойно брехая.

      Владимир горестно усмехнулся: какой он враг? Разве желает разорения любимому городу? Он только хочет добиться справедливости, показать, что он тоже достоин уважения. И, конечно, отомстить за то унижение, которому в детстве его подвергали братья.

      Владимир еще немного постоял, вглядываясь в видневшийся вдали город, пока темная ночь окончательно не поглотила его, затем вернулся в свой походный шатер.

      На разобранной постели лежала миловидная девушка. Ее он встретил сегодня на подступах к Киеву. С последней зазнобой князь распрощался дня три назад, когда за ней неожиданно явился муж. Пришлось одарить мужика за блудливую жену кунами. Ну не драться же со смердом на мечах!

      Владимир вздохнул, как же ему не хватает любимой Рогнеды. О ней он думал постоянно, и не один раз на дню. Он вспоминал ее плавные движения, когда она прогибается под ним в постели, ее томный взгляд, сводящий с ума. Ее язычок вытворял такое, что даже при воспоминании об этом бросает в жар.

      Владимир усмехнулся: а какой непокорной она была в первую ночь! Как царапалась, брыкалась и кусалась! С какой злостью она срывала с его ног сапоги на глазах пьяных воинов, выполняя свадебный обряд. Казалось, она испепелит всех своим взглядом, и его – в первую очередь. Хорошо, что ему хватило ума не набрасываться на