Шанс на выбор. Джули Дейс

запомнить товарищей. Мне предстоит пасовать кому-то из них, и не хочется сделать это сопернику. В стенах комплекса раздаются лишь удары клюшки и резьба коньков. Ни одного торжественного возгласа, когда шайба влетает в ворота. Этот, казалось бы, радостный момент, должны сопровождать счастливые крики. Но не сегодня и не в нашем случае. Запутанная шайба в воротах не несёт за собой ничего. Выигрывавшая команда не останется в полном составе, как и проигравшая. Тренер следит за техникой и скоростью, ему плевать на чью-то победу, это всего-то проверка на прочность и точность.

      Новая шеренга сразу бросается в глаза. Она намного короче той, что была. Оглушающая тишина вокруг, когда тренер склоняется на ограждение вокруг катка. Если из-за усталости не начинают мучать галлюцинации, то я смело могу сказать, что вижу тень довольной улыбки мужчины. Его серые глаза скользят по нам, как рентген по грудной клетке. Если бы мог, я бы выдохнул, но дыхание сбилось или легкие перестали насыщать кислородом тело. Я ничего не хотел так, как получить гребаный кивок.

      Нас вновь становится меньше. Из сорока, остаётся тридцать. Никто не сдвигается с мест, чтобы сузить полосу из претендентов. Прекрасно понимаю, что мы давно опоздали на первую лекцию, а возможно, и вовсе её пропустили. Я сбился со счёта во времени. В горле пересыхает, когда палец тренера указывает на пятерых человек, после чего, он прощается с ними. Есть ещё одна пятёрка, в которой я не желаю числиться. Взгляд серых глаз останавливается на Картере. Он нажил себе врага за несколько секунд. И, к его сожалению, этот враг – тренер команды. Новая исключённая пятёрка, в которой нет нас троих. Клянусь, он был на грани, потому что ни на ком тренер не заострял сильное внимание.

      – Завтра в шесть, – звучат последние слова, как приговор.

      Наша двадцатка беззвучно отправляется к выходу.

      Такой же гробовой тишиной наполнена раздевалка. Никто не знает, что ожидать дальше. Никто не спешит веселиться и праздновать зачисление. Никто не издаёт даже выдоха. Как будто никому из нас больше не требуется воздух, чтобы жить. Форма мокрая. На ней нет и дюйма сухого места. Можно выжать и напоить целый сад растений или же наполнить тазик. Все прекрасно понимают, что это не конец. Это всего лишь двадцатка, которая вскоре разделится на основной и запасной состав. На лёд выходит шесть человек, а не двадцать.

      – Это было охренеть, как дерьмово, – говорит Картер.

      Переглядываюсь с Рэном, никто из нас не торопится поддерживать диалог. Я не знаю, по причине отсутствия сил или это просто нежелание, но мы оба молча стягиваем одежду.

      – Самый отстойный тренер, который мне встречался, – добавляет парень.

      Закидываю полотенце на плечо, чтобы смыть с себя весь пот, которым обливался часами, и отклоняюсь в сторону душевых. Но каким-то чудом вырывается:

      – Он нормальный.

      – Что? – ахает Картер, и мне приходится остановиться, но я вовсе не тороплюсь оборачиваться.

      – Ты слышал.

      – Хочешь сказать, что он