Название | Ковчег XXI |
---|---|
Автор произведения | Анатолий Пискунов |
Жанр | Поэзия |
Серия | |
Издательство | Поэзия |
Год выпуска | 2014 |
isbn | 978-5-00039-046-7 |
Ночь, охриплая собака, звезды, холод и века,
дочь бессонницы и мрака – среднерусская тоска.
А наутро – тучи в клочья, скрипы дворницких лопат,
речь воронья да сорочья – нарочита, невпопад.
Из подъезда, дверью гулкой салютуя декабрю,
выбираюсь на прогулку и рассвет благодарю
за старательных таджиков, расчищающих Москву.
А еще за что, скажи-ка? – Да за то, что я живу
и донашивать ботинки, и протаптывать могу
первозданные тропинки в ослепительном снегу.
И за то, что, не дождавшись образумленной зари,
словно за ночь настрадавшись, угасают фонари.
Ночные страхи
Переулки глухи, гулки, тени гонятся за мной.
Что за глупые прогулки под недоброю луной?
Эй, спокойно, без истерик, и пугаться не спеши!
Впереди короткий скверик и, похоже, ни души.
Как же, будешь беззаботен, если возится в кустах
и глядит из подворотен распоясавшийся страх.
Все тревоги по дороге, если в окнах ни огня.
Перепуганные ноги отделились от меня,
и шаги все чаше, чаще, и все громче сердца стук…
Только светит шар молчащий, зацепившийся за сук.
Только на рассвете
Говорят, что только на рассвете
смерть и незаметна, и легка.
Широко забрасывает сети
в этот час недобрая рука.
Небосвод под утро пуст и бледен,
как бумаги девственный листок.
На слова беспомощные беден
заревом не тронутый восток.
Лишь на миг забудутся сиделки,
от ночных забот едва дыша,
тут же вдоль обоев и побелки
проскользнет незримая душа.
Не смущая жалобами близких
и пока восток едва белес,
невзначай уходит, по-английски,
под покров надгробий и берез.
… Долго наблюдал я, как светало.
Разливалось утро, как река.
Только что-то вдруг затрепетало
и, как моль, коснулось потолка.
Январь спешит
Январь спешит. Мы им не дорожим, он бесится, он этим
нас изводит,
и вьюгою пугает, и уходит. И зол, и потому неудержим.
Его дыханье чувствую во сне, неслыханно тяжел ледовый
панцирь.
И ветки под окном трещат, как пальцы, ломаясь
в неуступчивой возне.
От царства отрекается январь, не видя в нас почтения и
страха.
Снега на нем как шапка Мономаха. Сияет сквозь метелицу
фонарь.
Гляжу в себя печально я
Гляжу в себя печально я, дыханье затая:
живет во мне песчаная случайная змея.
Не видывал такого я, не чуял и во сне, —
слепая, бестолковая, очковая во мне.
И на свету сознания, и в омуте забот
коварное создание обиды стережет.
Покусывая, мучая, ты душу холоди,
змея моя гремучая, лежащая в груди!
Скажу