Собака Раппопорта. Больничный детектив. Алексей Смирнов

дают снотворное? – поразился следователь. – И как вы только живы после такого коктейля!

      Дельтапланерист застенчиво улыбнулся, не желая без нужды похваляться закалкой.

      – Во сколько же вы заснули?

      – Я на часы не смотрел. Наши еще и не начинали…

      – Чего не начинали?

      – Пулю расписывать, – нашелся смекалистый Каштанов после паузы.

      – Что-то я там не видел никакой пули, – прищурился следователь.

      – Так может, и не писали.

      Представитель власти помолчал. Он и так уже видел, что от Каштанова толку мало.

      – Ну, а вообще как самочувствие? – спросил следователь для порядка.

      Каштанов выставил большой палец:

      – Во! Если бы не пятки, побежал бы домой сию секунду…

      – Босиком бы пробежаться по росе, – пробормотал тот. – Но у вас, как мне сказали, не только пятки, но и голова пробита…

      – А это пустяки, не мешает.

      – Не смею больше задерживать, – следователь встал, с шутовской почтительностью распахнул дверь и вжался в стену, пропуская наездника.

      …Ломая руки, вошел вконец измученный Васильев.

      – Еще кто-нибудь? – следователь пощелкал пальцами, обращаясь к Севастьяну Алексеевичу. – Был, по-моему, еще один, который с полотенцем.

      – Хомский, – мучительно усмехнулся Васильев. – Местный старожил и активист.

      21

      Хомский вошел в кабинет с крайне серьезным и угодливым выражением лица.

      – Садитесь, – утомленно предложил ему следователь.

      – Благодарствую, – Хомский сел. Запах от него шел вполне вразумительный, но казался таким древним, слившимся с самим существом носителя, что не раздражал, а скорее, наводил на экзистенциальные размышления.

      Сидящий за столом какое-то время молчал. Хомский был в очереди последним. Оставались еще буфетчица да уборщица с сестрой-хозяйкой, но следователь не ждал от них никаких откровений. Слово «благодарствую», которым Хомский отозвался на приглашение сесть, говорило о многом. Так выражаются в тюрьме, где не принято говорить «спасибо».

      Первый вопрос таил в себе откровенную угрозу:

      – Если я правильно понял, вы – единственный постоялец палаты, способный к передвижениям в полном объеме?

      Прозвучало витиевато, но Хомский все понял. Движения в полном объеме – эти слова он слышал ежедневно во время осмотров и обходов.

      Рауш-Дедушкин, не раз показывавший Хомского своим ученикам, с переменным успехом демонстрировал на нем эти движения, стараясь вовлечь в работу все до единого суставы, даже самые мелкие.

      Поэтому для демонстрации Хомский с серьезным видом покрутил руками и выставил ногу.

      – Не паясничайте, – криминалистика в лице следователя начинала злиться. Направляясь в»«Чеховку»», он подсознательно надеялся на смену привычного для себя контингента общения. Все-таки не гоблинарий на окраине города в «корабле-доме», да еще и с лихим кухонным убийством в придачу; все-таки�