По дороге к любви. Дж. А. Редмирски

что меня нет рядом, и бежит ко мне:

      – Ладно! Ладно! Послушай, я ведь только не хочу, чтобы ты все испортила, для тебя же стараюсь. Просто прошу, если кто-нибудь, – главное, чтобы не совсем пугало, – станет к тебе клеиться, не отшивай сразу. Ну, поговори с ним, что тут плохого, познакомься и все такое. Я ведь не говорю, чтобы ты сразу шла к нему домой.

      Я уже ненавижу ее за это. Она же поклялась!

      Тут к ней сзади подходит Деймон, обнимает за талию, водит губами по шее, и Натали тут же начинает извиваться.

      – Детка, да пусть она делает что хочет, может, ей так лучше. Что ты на нее наезжаешь?

      – Спасибо, Деймон, – благодарно киваю я.

      Он в ответ подмигивает.

      Натали поджимает губы.

      – Ладно, ты прав. – Она поднимает обе руки вверх. – Слова больше не скажу. Клянусь.

      «Как же, я это уже слышала…»

      – Ну, смотри же, – говорю я вслух, и мы идем дальше.

      Господи, эти сапожки на мне уже как пыточные колодки.

      На входе в склад стоит огромный мордоворот и, скрестив руки на груди, пристально нас разглядывает.

      Потом протягивает руку.

      На лице Натали появляется выражение оскорбленной невинности.

      – В чем дело? Роб сегодня работает?

      Деймон лезет в задний карман, достает бумажник, пересчитывает купюры.

      – Двадцать баксов с рыла, – хрипит громила.

      – Двадцать? Ты что, скотина, издеваешься? – кричит Натали.

      Деймон мягко отодвигает ее в сторону и кладет в лапу мордоворота три двадцатидолларовые бумажки. Тот сует их в карман и делает шаг в сторону, пропуская нас внутрь. Я иду первая, а Деймон, положив ладонь Натали пониже спины, подталкивает ее перед собой.

      Проходя мимо охранника, она презрительно усмехается:

      – Небось, прикарманишь денежки. Вот я сейчас поговорю с Робом…

      – Давай, давай, – подгоняет ее Деймон.

      Мы проходим в дверь и шагаем по длинному, жуткому, освещенному единственной флуоресцентной мигающей лампой коридору, в конце которого упираемся в огромный грузовой лифт.

      С громким лязгом дверца кабины захлопывается, и мы под сопровождение отвратительного скрипа и скрежета спускаемся вниз, в подвальный этаж. Казалось бы, всего один этаж, но лифт едет так долго и трясется так сильно, что кажется, вот-вот оборвется и нам всем будет крышка. С каждым дюймом спуска в преисподнюю «Подземки», постепенно перекрывая грохот лифта, все громче в ушах звучит оглушительный бой барабанов, крики пьяных студентов и прочих бездельников. Вот кабина с прощальным звоном останавливается, и нам открывает дверь еще один мордоворот.

      Натали рвется вперед и натыкается на мою спину.

      – Давай быстрее, – толкает она меня сзади. – Кажется, «Фор коллижн» играет!

      Голос ее едва пробивается сквозь шум музыки. Мы направляемся в основной зал.

      Натали хватает Деймона за руку, пытается ухватить и меня, но я прекрасно понимаю, чего она от меня хочет, и не собираюсь в этих идиотских сапогах лезть в скачущую, потную толпу.

      – Ну, пошли