По дороге к любви. Дж. А. Редмирски

снова я буду смотреть в окно, как проносятся мимо пейзажи, и гадать, куда меня привезет автобус на этот раз.

      – У тебя есть девушка? – спрашиваю я, чтобы только не думать о том, что через несколько часов снова буду одна.

      У него появляются ямочки на щеках.

      – А тебе зачем это знать?

      Закатываю глаза:

      – Не задирай нос, я просто так спросила. И если ты не…

      – Нет, – отвечает он. – К счастью, я в этом мире одинок, как монах.

      Улыбается, ждет моей очереди, а я не сразу понимаю, что должна сказать.

      Господи, вот нашла, дура, о чем спрашивать.

      – Я? – тычу я себя в грудь пальцем. – И у меня больше нет. – И прибавляю уже более уверенным тоном: – Я тоже, к счастью, одна, и в таком качестве хочу оставаться… как можно дольше… всегда, в общем.

      Ну вот, опять. Зачем брякнула эту банальность, надо было просто сказать, что у меня никого нет, и все, и на этом остановиться.

      Эндрю, разумеется, это сразу замечает. У меня такое чувство, что он замечает все, ничего не пропускает, так что при нем надо держать ухо востро и не болтать лишнего. Чуть что, сразу подловит и поднимет на смех.

      – Ладно, я это запомню, – скалится он.

      Слава богу, хоть больше не задает вопросов.

      Он откидывает голову на спинку и отрешенно постукивает пальцами по коленке. Я потихоньку смотрю на его мускулистые загорелые руки, пытаясь разглядеть татуировки, но они прячутся под рукавами футболки. Одну из них, которая справа, я раньше успела немного рассмотреть, когда он вытянул руки, чтоб завязать шнурок. Кажется, какое-то дерево. А на руке, которая ко мне ближе, не могу точно сказать, что именно, но что-то с перьями. И еще: все его татуировки, которые я видела, однотонные.

      – Что, интересно? – спрашивает он, и я даже вздрагиваю.

      Мне и в голову не могло прийти, что он видит, как я их разглядываю.

      – Интересно.

      «Ну да, мне очень любопытно, что у него там».

      Эндрю поворачивается, задирает левый рукав, и я вижу феникса со свисающим длинным красивым хвостом; кончики его перьев я и видела торчащими из-под рукава. Но покрытое перьями туловище птицы совсем худенькое, и феникс выглядит задиристым.

      – Ого, вот это да… Класс.

      – Спасибо. Примерно год назад сделал. – Эндрю опускает рукав. – А на эту посмотри. – Он поворачивается, задирает другой рукав, но я прежде всего обращаю внимание на вздувшиеся под футболкой мышцы живота. – Клевая, скажи? Сказочное дерево с дуплом… Мне очень нравятся такие деревья, страшные, а если приглядеться поближе…

      Я придвигаюсь ближе, гляжу, куда он указывает пальцем, в дупло.

      – Это моя машина, «шевроле камаро» шестьдесят девятого года. Машина моего отца, вообще-то, но он умирает… Думаю, достанется мне.

      Смотрит перед собой в пространство.

      Ага, вот наконец появился в лице едва заметный проблеск страдания, которое он прятал раньше, когда мы разговаривали о его отце. Оказывается, в душе он очень переживает, просто скрывает… От этой мысли у меня сжимается сердце. Я, например, не могу представить ситуацию, когда мама или папа