Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли. Кэтрин Уэбб

разговаривали, пока тарелки не опустели, тогда они заказали десерт, однако чем больше они говорили, тем очевиднее становилось, что есть темы, на которые они не могут говорить, и за столом повисло молчание, странное и неловкое.

      – Интересно, почему он сберег это письмо? Она говорит, что написала ему много писем до того, как он уехал на континент. Чем же это такое особенное? В конце концов, это же не любовное письмо, – проговорила наконец Лия.

      Официант принес десерт, профитроли, политые глянцевым бельгийским шоколадом. Официант эффектным жестом опустил на стол креманки, развернул каждую, касаясь кончиками пальцев, как будто бы их правильное положение было делом первостепенной важности. Лия перехватила его взгляд и мимолетно улыбнулась.

      – По-моему, наш гарсон на тебя запал, – сказал Райан.

      – По-моему, ты выдумываешь. Ты всегда выдумывал.

      – За исключением Турции.

      – Ладно, Турцию я тебе уступлю. Только на турок произвела впечатление не я, а голубые глаза и светлые волосы.

      – Я мог бы там разбогатеть. Один из них предложил мне за тебя дом, – усмехнулся Райан.

      – Я не твоя, чтобы ты мог меня продавать, – резко возразила она. – К тому же ему было не больше шестнадцати. Скорее всего, он еще жил с мамочкой.

      – Оно было не единственное, – сказал Райан, отправляя в рот профитроль, отчего рот перестал закрываться. Лия невольно засмеялась.

      – Ты свинтус! У тебя на подбородке шоколад. Что не единственное?

      Райан долго жевал, прежде чем ответить:

      – Письмо в солдатской жестянке не единственное. Было еще одно.

      – Правда? Почему же ты не принес его? Что в нем сказано?

      – Оно гораздо короче того, которое я тебе уже показал. И очевидно, написано раньше; насколько я понимаю, сразу после того непонятного случая. Письмо довольно сбивчивое, – пояснил он.

      – Ну и где же оно? – спросила Лия, опуская мизинец в горячий соус и облизывая его. Только с Райаном она позволяла подобные детские выходки. Как легко вернуться к прежним привычкам и к прежним чувствам.

      – У меня дома, – спокойно произнес Райан.

      Дом викария,

      Коулд-Эшхоулт

      Дорогой сэр!

      Ребенок появится на свет со дня на день, и меня переполняют страхи. Как же я смогу это сделать? Вы понимаете, о чем я говорю, я уверена, что понимаете. С тем же успехом я могла бы остаться в доме одна, окруженная только призраками. Понимаете ли Вы, что Вы наделали? Одна часть меня хочет, чтобы я никогда не знала Вас. Иногда это бульшая часть. Я поймала себя на том, что пытаюсь сейчас представить себе Вас, пытаюсь представить себе, какой Вы без вашей обычной одежды, без Ваших книг и улыбки. Без всех этих деталей, из которых складывается Ваш образ, Ваша «божественная суть». Что с ними теперь? Все забыты, как и я?

      Все пошло прахом. Я даже разлюбила свою работу и не могу больше учить детей с прежней радостью, потому что, когда я стою перед ними, я знаю, чту у меня под ногами. Я же рассказывала Вам, что я сделала? Я почти не помню. Я думала, это будет только временное хранилище,