Страсть в жемчугах. Рене Бернард

закрыть за собой дверь. Художник требует уединения, когда работает.

      – Джозайя, среди нас нет человека, который не оказал бы тебе поддержку, не предложил бы помощь…

      – Нет, спасибо. Я не сомневаюсь в вашей дружбе, и у меня нет никаких вопросов относительно верности моих друзей, доктор Уэст. Но я слишком гордый. Да, гордыня – грех, но я хочу оставаться сильным так долго, как смогу. И не хочу жалости, хочу быть самим собой. Хочу рисовать и радоваться тому, что мне осталось. Я каждый день гуляю по Лондону, и я сам себе хозяин, Роуэн.

      – Это не жалость, а…

      – Ты все равно будешь нянчиться со мной, если я это тебе позволю, – перебил Джозайя.

      – Нет, не сказал бы… – Роуэн поднялся и взял свой плащ. – Я сохраню твой секрет насколько получится, Джозайя. Но если дойдет до безопасности «Отшельников» или твоей безопасности… – Доктор умолк, но было ясно, что он хотел сказать.

      Джозайя с улыбкой ответил:

      – Другого я от тебя и не ожидал, Роуэн. Спасибо.

      Молча кивнув, Уэст оставил друга наедине с его живописью.

      Глава 2

      Элинор сунула в рот палец, уколов его в сотый раз за день. Изнеможение не лучший помощник в тонкой работе.

      – Лучше сделайте перерыв, мисс, – шепнула Мэгги, положив в карман подруги теплую булочку. – Вы еще не ели, и не говорите, что это не так. Ах, вы меня до слез доведете… отдохните же…

      – Нужно привести в порядок кладовую, мисс Бекетт! – крикнула мадам Клермон.

      Элинор поднялась из-за стола.

      – Да, мадам, сейчас.

      – Я могу помочь, чтобы было быстрее, – тут же предложила Мэгги, также поднимаясь из-за стола.

      – Нет-нет! Тебе нужно закончить кружево, Мэгги! Мисс Бекетт прекрасно одна справится. Ведь так же, дорогая?

      – Да, конечно. – Элинор направилась в кладовую, находившуюся в самой глубине магазина. Она была сейчас рада любой работе, не связанной с шитьем.

      После вчерашнего фиаско ее душа болела и кровоточила. Несмотря на выгодный заказ миссис Лоусон, настроение мадам Клермон ничуть не улучшилось. Когда же злополучное красное бархатное платье предстало перед взором миссис Карлайл, худшие опасения Элинор оправдались. Ее работа не очень-то понравилась заказчице, и мадам Клермон винила в этом Элинор – винила за поспешность. В результате вместо денег, как все остальные, она в конце дня получила едкую злобную нотацию… и красное вечернее платье, стоимость которого в наказание вычли из ее зарплаты.

      – Мне нужно утешаться мыслью, что если умру от голода, то меня похоронят в королевском наряде, – прошептала девушка.

      В кладовой было тихо, и Элинор тут же нашла коробку со спутанными лентами, которые следовало разобрать. Эта работа давала ей возможность сесть и спокойно съесть булочку. Увы, ситуация из плохой превратилась в скверную, и было бы чудом, если бы кому-нибудь удалось отработать такой ошеломляющий долг. Ведь теперь – с учетом платы за комнату – у нее не останется практически ничего, кроме жестяной шкатулки с несколькими шиллингами и ниткой