Страсть в жемчугах. Рене Бернард

даже у монахов больше пороков и недостатков. Ты не пьешь, а только притворяешься в компании. Что же может заставить человека так поступать и столь серьезно рисковать своей репутацией в кругу близких друзей?

      – Я художник, Роуэн. А моя репутация…

      – Нет-нет, давай-ка разберемся. Ты что, болен?

      – Это не твоя забота.

      – Очень даже моя. Ведь ты мне не какой-нибудь знакомый, а друг. К тому же сейчас, когда разворачиваются такие события… Скажи, твое поведение – это действительно какой-то вид артистического недуга?

      – А если я отвечу «да»? Ты тогда оставишь меня в покое, скажешь Майклу, чтобы прекратил опекать меня?

      Роуэн ненадолго задумался.

      – Если позволишь осмотреть тебя – то да, возможно.

      Черт побери! Джозайя чувствовал себя загнанным в угол – как пойманный на лжи ребенок. Но гордость – это не то, от чего он хотел отказаться; гордость – его последняя опора и единственный щит, который имелся у него против… неизбежного.

      – Если вы меня осмотрите, тогда вы мой доктор, Уэст. И дружбу в сторону, а вам придется держать при себе то, что я доверю, так?

      – Да.

      – Слово джентльмена?

      – Слово медика, Джозайя. Но если тебе нужна другая клятва…

      – Нет-нет, вполне достаточно.

      Джозайя подошел к окну и скрестил на груди руки, собираясь с мыслями. Он не раз представлял, как сообщит новость Роуэну или даже Майклу, но в его фантазиях это было своего рода проявление храбрости, краткое заявление, во время которого он будет полностью контролировать себя, а потом спокойно продолжит заниматься своими делами. Но реальность – да еще в присутствии Роуэна – оказалась пугающей… Джозайя медленно повернулся к другу и тихо проговорил:

      – Со мной ничего страшного. Я не умираю, Роуэн. Даю слово. Этого довольно?

      – Нет.

      «Черт, от него не отделаешься! Я практически признался, что проблема есть, и теперь он вцепится, как терьер в крысу, вытрясет все, что ему нужно…»

      – Меня не нужно осматривать, доктор Уэст. Мои проблемы – это пустяки.

      – Хорошо. Тогда поговорим о пустяках. А еще лучше – сними рубашку и начнем осмотр.

      – Я слепну, Роуэн.

      Уэст тихо выругался.

      – Ты уверен?

      Джозайя коротко кивнул.

      – Да. С тех пор как мы вернулись в Англию, зрение неуклонно становится хуже.

      – Насколько плохо сейчас?

      Джозайя пожал плечами.

      – Передо мной в основном только старый добрый лондонский туман и какая-то серая пелена, но я еще могу различать комнату и лица. И могу передвигаться по улицам. Порой же туман сгущается в черные пятна, которые плавают вокруг. И я уверен: со временем они увеличатся в размерах и тогда туман превратится в темноту.

      – О Господи… – прошептал Роуэн усаживаясь. – Подумать только… А я боялся найти у тебя чахотку…

      Джозайя улыбнулся.

      – Что ж, я рад избавить тебя от присутствия при моей агонии.

      – Ты относишься к этому ужасно несерьезно, Хастингс!

      – Видимость