Страсть в жемчугах. Рене Бернард

что… – По лицу Бриджетт медленно растекалась гадкая улыбка. – Потому что красный вам идет. – С этими словами она неспешно двинулась дальше.

      – Еще немного свечей, и вы спалите дом, сэр. – В едком замечании слуги явно не хватало яду, когда он осторожно поставил очередной канделябр на стол хозяина.

      Звучно стукнувшись о столешницу, канделябр на четверть дюйма утонул в мягком воске, оплывавшем с десятков свечей разнообразной высоты и толщины, – таково было эксцентричное требование Джозайи Хастингса, желавшего обеспечить себе как можно больше света.

      Джозайя улыбнулся. Он нанял этого пожилого человека и его жену, вернувшись в Англию, и его настороженность по отношению к слугам, которую считали высокомерием, вскоре исчезла под напором неизбывной доброты этих людей.

      – У меня наготове ведро воды и зола, мистер Эскер, а также полная уверенность, что вы окажетесь рядом даже раньше, чем я успею поднять тревогу.

      – Вы правы, сэр. – С этими словами мистер Эскер удалился в свое жилище на третьем этаже.

      Апартаменты Джозайи занимали два этажа пятиэтажного кирпичного дома, бывшего когда-то небольшой мебельной фабрикой и жилищем ее хозяина. Джозайя купил дом и приспособил для собственных целей, устроив на самом верхнем этаже художественную студию, а этажом ниже – себе жилище. Первые два этажа пустовали, и этот факт тревожил и сводил с ума его друга Майкла Радерфорда. Майкл сохранил присущий солдату стратегический взгляд на мир, и Джозайя часто шутил: мол, бедолага, оказавшись в гостях, первым делом оценивает защищенность гостиной и только потом – да и то не сразу – замечает ковры.

      Но Джозайя давно не интересовался крепкими стенами, которые оградили бы его от всевозможных бед и неприятностей. Тюремное заключение в Индии изменило его отношение к таким бедам, как грабители и убийцы, каковых он теперь считал как меньшим злом из всех прочих.

      Из группы англичан, бежавших из подземной тюрьмы в лохмотьях, но по иронии судьбы с набитыми драгоценными камнями карманами, никто теперь не смотрел на мир по-прежнему.

      «Время меняет человека. Гм… время и несколько месяцев питания каким-то отвратительным месивом и солоноватой водой», – частенько говорил себе Джозайя.

      Однако недавние события заставили его признать, что времена самодовольства и благодушия прошли. Жена Эша чуть не умерла от яда, предназначавшегося мужу, – то была прямая атака на «Отшельников», которую предотвратил Роуэн. Что же касается нынешнего времени, то их план – следовало отпугнуть неизвестного врага – был близок к выполнению и они тщательно готовились к решительным действиям.

      Джозайя снова повернулся к холсту на мольберте у стола. Привычными движениями, в которых сквозила торжественность ритуала, он затянул на талии фартук, вытащил из кармана кожаный шнурок, откинул назад свои длинные волосы и собрал их в хвост на затылке. Дополнительные свечи придавали чистому пространству холста неотразимое сияние – даже сейчас, когда яркое послеполуденное солнце светило в окна. Запах льняного